Сверхигра
Шрифт:
– Клад я уже давно нашел – вот здесь, – постучал пальцем по голове Сергей, поднимаясь. – Точнее, сам его сюда заложил. Тебе, дядя Денис, желаю того же. Ладно, поправляйся, мне пора ехать.
На обратной дороге Сергей Григорович слушал музыку, свой любимый «Чайф», и думал о разговоре. Интересная тема. Может, ввести в сюжет квест о сталкерах, зарывших в Припяти Нечто? Надо будет посоветоваться с Профом. Но самое интересное – это слова Димона насчет «Пикника на обочине». Понятно, что фейк, но фейк очень любопытный, что-то кроется за этим, возможно,
Он сразу вспомнил тайные квартиры, где когда-то печатал контрафактные диски. Все было организовано в лучшем виде, никто и заподозрить не мог, по всему было видно, что снимают ее обыкновенные челноки-шмоточники. Адреса менялись, чтобы не привлекать излишнего внимания. Но стуканул же кто-то, навел милицию, хоть и не туда, куда надо. Отделались тогда легким испугом, да поняли, что переходить надо полностью на легальный рынок, если хочешь спокойно спать. Хотя в нашей стране спокойно спать можно только в могиле. Или в саркофаге.
Ява действительно не подвел. Все оказалось намного проще, чем предполагалось. На все запросы-выяснения понадобилось ровно два дня и пара тысяч гривен. Следы Черного Сталкера затерялись. А вот бывший ликвидатор и уголовник Дмитрий Кулеш лежал в киевской онкологии без особых надежд на выздоровление уже второй месяц. К середине недели Сергей посетил уже вторую за последнее время больницу, что за ним ранее не замечалось, только если он сам не попадал в хирургию с переломом из-за гонок. На сей раз даже не пришлось никуда далеко ехать. ОКБ № 2, что на Северо-Сырецкой, специализируется на «чернобыльцах» и ветеранах различных войн. Ехать туда с бульвара Лепсе недалеко, так отчего же не зайти к хорошему человеку, тем более больному?
Худой изможденный дядька, валявшийся на кровати в шестой палате, поразил Сергея Григоровича до глубины души. Если бы знаменитого французского актера отправили на Колыму, намывать золотишко, или в сибирские рудники, предварительно поморив голодом и всякими заразными болезнями, наверное, он выглядел бы сейчас несколько привлекательнее. На него таращился реально ходячий труп, и только широкое лицо с характерно массивным носом выдавало поразительное в прошлом сходство. Нос, правда, смотрел куда-то вбок.
– П-подрихтовали в драке, – уточнил скрипучим голосом Димон, а точнее, Дмитрий Олегович, когда незнакомый паренек в больничном халате зашел в палату и уставился на него, как монах на святые образа. – Что, не видел ни-никогда? Кого ищешь тут?
– Вы Кулеш? – тихо ответил тот, замявшись у железной спинки кровати.
– Кулеш я, Кулеш, в рот п-положишь, да не съешь. Из союза, что ли? Вроде непохож. Из милиции?
– Нет, я по частному делу. Вы Георгия
Если на мужичка, что лежал на койке, снизошла бы в этот момент с небес голая Памелла Андерсон и пообещала ночь неземных утех, думается, поразился бы он куда меньше. Димон дернулся, как от удара током, и резко привстал с продавленного матраса.
– А ты кто ему будешь?! Откуда узнал про Джорджа? Тебя как зовут? Садись вот сюда, на стул. – Глаза его, тусклые и пожухлые еще полминуты назад, похожие на увядшие сливы, снова полыхали жизнью. Заиканье куда-то подевалось. – Говори, не тяни кота!
– Меня зовут Сергей. Да вы успокойтесь, я ему никем не прихожусь и более того, никогда не видел. Но хотелось бы увидеть, поговорить. И с вами тоже. О вашем участии в ликвидаторских работах.
– Так ты журналист? Тогда п-покажи удостоверение.
– Да, в общем… журналист. Если честно, удостоверение в машине забыл, а возвращаться неохота, опять через охрану, в это время посещения запрещены… ну, вы понимаете.
– А почему именно со мной? Тут вон полно чернобыльского б-брата лежит – хоть Сан Саныч из пятой палаты, хоть Витек из нашей. Кто тебе про меня сказал?
– Денис Лукич, он мой… э-э… знакомый. Товарищ, одним словом. Говорил о вас много хорошего, а о Герасимове вообще какие-то легенды рассказывал.
– Лукич?! Жив, курилка? Хотя чего не жить – ему сейчас, наверное, чуть больше полтинника.
– Пятьдесят четыре. Но тоже сильно болеет, по кардиологии.
– Меняю его к-кардиологию на свою… – Димон с ненавистью оглядел палату, – покойницкую. Отсюда только ногами вперед выносят. А Лукич хороший мужик был, п-правильный, из деревенских. Очень я его уважал, по-настоящему.
Сергей мысленно усмехнулся. Вот был бы номер, расскажи он о подставе. Прям мексиканский сериал – «боль и смерть, боевое братство и подлое предательство, сквозь годы и расстоянья», хоть фильм снимай, хоть игру лепи, «по мотивам». Никакой Проф такого не придумает, как ни потей над сюжетом. Жаль, что мы не телевизионщики, а то хоть прямо сейчас на ток-шоу.
– Так что с Черным Сталкером? Где он теперь? Я могу с ним встретиться?
– Конечно, можешь. Все встретимся – я скоро, а ты лет через п-пятьдесят. Нет Джорджа, был, да весь вышел. – Димон перекрестился, бормоча «Царство небесное». Сергей оставался бесстрастным.
– Жаль. Когда?
– Тогда же, когда и лег в больничку. Из Киева его п-перевели в Москву, в 6-ю радиологическую, а оттуда – на кладбище. Я потом узнал, когда освободился.
Чтобы как-то не раскрыться, мнимый журналист задал еще с десяток вопросов, что-то старательно черкая в блокноте. Упомянул он и о Лжедмитрии. Больной хохотнул:
– Ну, привирал иногда, с кем не бы-бывает. Там же все старые перцы были, серьезные, как статуя Ленина. Что-нить ляпнешь, потом смотришь, как они лбами шевелят, п-переваривают, а потом шушукаются, как бабки у подъезда. Был один случай. Как-то раз…