Сверхнедочеловек или История подопытных
Шрифт:
После такого неутешительного заключения трясущие челюстями исследователи вернулись из холодной кладовки для членов тела в помещение самой лаборатории. Где их, оказывается, ждали с большим интересом.
Полукругом стояли фигуры мужских очертаний в давно немодных пиджаках и брюках, также женские фигуры в архаичных платьях, весьма открытых со всех сторон.
— Интересно, а между ног у квибсеров все подробности соблюдены? — пробормотал “для разрядки” Почкин и, вытащив свой кольт с широким стволом, взвел курок.
Фигуры приближались с неразличимыми в потемках
— Ну-ка, фу,— сказал Почкин как будто к нему подбирались голодные псы. — Чего надо?
— Роскоши человеческого общения,— объявил передний силуэт. — Роскоши общения с человеком.
— Я — профессор Никодимов,— представилась следующая фигура, которая все время качалась, пытаясь удержать равновесие. — Именно я рассчитал оптимальные размеры унитаза в 2038 году.
— А я доктор Хусаинов,— заявила странная личность, у которой руки двигались вне всякой связи с телом. — Изобретатель саморазогревающейся котлеты и вечно теплого супа. Ну, помните сенсации 2042 года?
— А вот я синтезировал мусорное ведро, которое механохимическим способом превращает помои в колбасу, еще в 2047 году,— гордо напомнил ученый с отчаянно трясущейся башкой.
— У меня такое впечатление, что я попал на бал самых именитых мертвецов. Сейчас будут приглашать на брейк, польку-бабочку и другие древние танцы,— поделился впечатлениями с компаньонкой господин Блюститель.
Тем временем остальные присутствующие тараторили о своих достижениях.
— Цвет ИТР, все из Минэкологии,— подытожил Почкин. — Итак, наши лучшие таланты были каким-то образом сохранены в искусственных организмах. Но, эти полимерные товарищи будто поголовно белены объелись и мухоморного сока опились. Им явно чего-то не хватает.
— По-моему, они за что боролись, на то и напоролись. Телесное бессмертие обрели, да вот душевные силы в пластмассовом теле быстро истощаются. Осечка вышла,— особенно гулкие и смелые слова произнесла Ася.— Угадала? Пока души нет, вы, господа ученые, просто куклы.
— Ты потише, Аська,— нахмурился Почкин,— еще разозлятся с горя.
— Иначе мы ничего никогда не узнаем, господин Блюститель,— нехотя оправдалась спутница.
— Девушка права. Загвоздка в одной комплектующей детали. Но разве трудно поменять свечу зажигания в двигателе внутреннего сгорания?
Удачное сравнение привела передовая фигура. Ее лицо посветлело, стало доступно обозрению, оно просто лучилось. Петров, тот самый. Его физиономия текла, как глиняный холмик в проливной дождь. Она видоизменялась, она силилась стать на что-то похожей. Получалось плохо. Лицо расплывалось в какую-то лужу. Однако не слишком удачливый оборотень, собрав остатки душевных сил, все-таки привел свою физиономию в порядок. Она явно теперь подражала, и носом, и ушами, и особенно усами, Министру Экологии, вернее Владыке Чистоты, каким тот был в более юные годы.
— Это уже узурпация власти, это мне не может понравится,— произнес Почкин и выстрелил в лоб полимерного вора.
Верхняя
Обыкновенное чудо продолжалось. Из уцелевшей части головы, будто цветы из горшка потянулись вверх спиралевидные ростки. “Как при ускоренной перемотке фильма”,— вспомнил Почкин. Побеги, кружа, сплетались — что было похоже на работу кружевниц — и получалась в итоге утраченная благодаря выстрелу часть черепа. Вначале без макушки, что-то вроде чаши с лицом, потом незавершенка превратилась в нормальную яйцевидную голову.
— И так далее, и тому подобное,— мрачно подытожила Ася. — Жизнь прекрасна для тех, кто является одновременно и скульптором, и статуей.
Петров тряхнул головой. И она снова “расплелась”. На макушке образовалась дырка, из которой выскочило несколько бурно растущих побегов. Они не только крутились как скакалки, но и направлялись к Почкину.
Блюститель стал садить из кольта во враждебные отростки и отступать. Он преимущественно мазал, хотя и делал пробоины в квибсерах.
— А вот так,— Ася направила на страшную публику “дубинку”, позаимствованную в кабинете. — Неужели вам это нравится? А так, а сяк?..
Пучки лазерных лучей полетели прямо в зрачки обитателей лаборатории. Вначале ничего особенного не происходило и вертящиеся пластиковые отростки спокойно загоняли Почкина в угол.
Но вдруг среди квибсеров случился небольшой переполох.
— Откуда ты знаешь код расфокусировки? — мучительно выкрикнул бывший Петров, щурясь, но не пытаясь заслонить глаза ладошкой.
Отростки бросились на Почкина, как стая некормленных змей. Однако опутать уже не смогли, он удачно отвертелся и отстрелялся. Петли были разорваны и Блюститель выскочил на волю, судорожно отдирая от себя липкие ошметки.
— В коридор, Аська, в коридор,— голос Почкина был истощен и надтреснут.
Блюститель проскочил под растопыренными пальцами какого-то кощея. Парочка полимерных людей вышибла из Асиных рук “дубинку умиротворения” и пыталась ухватить девицу. Но когда Почкин прострелил им запястья, кисти загребущих рук отлетели. Затем он зацепил крючковатым концом троса шею самого прыткого квибсера, а другим концом, который с гирькой, захлестнул шею самого мощного. Эти монстры, погнавшись за снующим Почкиным, завязали узлом десяток своих товарищей и организовали кучу малу.
Воспользовавшись суматохой, Почкин с Асей удачно преодолели расстояние до двери — Блюститель даже “дубинку умиротворения” успел подобрать — и вымелись в коридор. Как ни странно, там их никто уже не преследовал.
— Они вовсе не такие плохие ребята. Доктора, профессора. Тоже несчастные по-своему,— заметил несколько успокоившийся, но взмыленный Почкин, отскабливая от кожи остатки липкой дряни. — Хотя в общем-то гады, напугали и испачкали.
— Для меня теперь не составляет труда определить, что есть Кологривов. Он один из них, только почему-то вышел из-под контроля,— сказала прозорливая Ася.