Сверхновая американская фантастика, 1997 № 01-02
Шрифт:
Не полезу я в этот чертов бункер, но Янтарный — да, я поеду туда на следующий же день. У источника янтаря, может быть, обнаружится какой-нибудь интересный намек. Опять в машине, в нашем загазованном коконе, Павел объяснил, что посещение Янтарного — это несколько щепетильное дело.
— Видите ли, иностранцы могут купить билет на поезд в Янтарный, только если у них есть специальный документ.
У меня замерло сердце.
— Это закрытая зона?
— Нет, — заметил Павел, — просто в Балтийске, находящемся неподалеку от него на побережье, была большая морская база. Балтийск был запретной зоной, хотя теперь организуются посещения с целью осмотра достопримечательностей.
— Отчасти вне пределов, — подчеркнул Павел. — Я могу отвезти вас туда, но лучше было бы присоединиться к группе туристов.
Он может устроить это. Может сопровождать меня, Но в любом случае, в Янтарном будет невозможно посетить выработки на берегу. Они уж полностью вне пределов. Я смогу только взглянуть на тянущийся через город трубопровод, по которому добытый янтарь вместе с землей перекачивался для последующей промывки.
Проклятье! Разве я собирался выведывать на выработках коммерческие тайны?
В Янтарном я так и не побывал. Вернувшись в «Балтику», к своему удивлению, обнаружил записку с просьбой позвонить по такому-то номеру.
Не хочет ли владелец янтарного магазина сделать новое предложение для моей книги о затонувшем сокровище? Или директриса музея, сменив гнев на милость, захотела поговорить со мной?
Ничего подобного. Оказалось, это старший иммиграционный офицер, знавший о моем местопребывании. Он спрашивал, не поужинаю ли я с ним и несколькими его друзьями в ресторане на Ленинском проспекте? Они хотят побеседовать на интересующую меня тему. Ну, конечно. Не последовал ли я совету его молодого коллеги относительно гида? Конечно. В этом случае мой помощник может остаться в автомобиле. Разговор будет конфиденциальный.
В ресторане было очень шумно из-за постоянно звучавшей громкой танцевальной музыки. Такое развлечение делает абсолютно невозможным всякое подслушивание. Я сидел с Рыловым, иммиграционным офицером, Антоновым, офицером помоложе и безымянным джентльменом за нашим столом, уставленным кружками немецкого пива и тарелками с цыплятами табака, почти нос к носу.
Антонов отличался завидным здоровьем. Грудь обхватом сто пятьдесят сантиметров, а талия — сто десять, в подходящем его внешности костюме, красновато-коричневого цвета, помятом, но хорошо сшитом. Татарская кровь — и тонкая слащавая любезность. Скорее всего, он принадлежал к калининградской мафии. Сначала я подумал, что он был здесь в качестве силы, телохранителя для человека без имени. На самом деле Антонов хорошо говорил по-английски и был равноправным участником разговора, как и загадочный джентльмен или Рылов. Этот мистер Загадка был в возрасте, на седьмом десятке, быстрый, с коротко остриженными, посеребренными сединой волосами и тонкими чертами лица. Его очки с толстыми линзами придавали ему вид аристрократа-следователя, хотя допрос он предоставил вести Антонову. Казалось, что мистер Загадка понимал и по-немецки, и по-английски, но разговаривал только по-русски. Во время нашей встречи он выкурил с дюжину пахучих сигарет, состоявших в основном из картонной трубки.
— Итак, вы верите, что дельтапланерист может найти потерянную комнату? — спросил Антонов.
— Где-нибудь в Карпатах, — ответил я. Мистер Загадка пососал сигарету, затем резко произнес что-то по-русски.
Собственная легенда несла меня, неудержимо. Я собирал материал для сенсационной книги.
Антонов смерил меня взглядом:
— И комната окажется незащищенной,
Грезы переполняли меня:
— Да, так должно быть. Так будет. Как еще может летчик сверху увидеть ее?
— О, — произнес Антонов. — А вы летчик?
— Я действительно летаю, это правда.
Его следующее замечание поразило меня:
— Может быть, требуется особое восприятие, чтобы обнаружить комнату.
Тут у меня, верно, челюсть отвисла.
Рылов сказал на плохом английском:
— Вы не пишете вправду роман. Писать роман — ложь. Вы хотите найти комнату. — Танцевальная музыка гремела вокруг, изолируя нас в своем безумии. — Почему вы хотите найти комнату, гepp Берн? Вас влекут сокровища?
— Нет!
Потому что Янтаринка упала с неба. Потому что она манила меня из золотой светелки. Я потрогал свой талисман.
— Это личное дело, — заметил я. — Предмет чувств. — Я колебался, прежде чем признаться. — Я мечтаю. Я мечтаю её отыскать.
— С помощью магии, — сказал Антонов. Я подумал, что он насмехается надо мой. Но в следующий момент он начал рассуждать о Третьем рейхе и об экстрасенсах.
На какой-то момент я вообразил, что он может предложить новый сюжет для моего фантастического романа. Теперь, когда коммунизм и государственный атеизм развалились, не берет ли оккультизм верх в России?
Поощряемый кивками со стороны мистера Загадки, Антонов объяснил:
— Нацисты преследовали большинство оккультистов, мистер Берн, однако некоторых они баловали…
По-видимому, германский военно-морской флот финансировал большую научную экспедицию на Балтику в надежде определить с помощью радара место входа внутрь полости земли. Бесславный провал этого безрассудного проекта не остановил работников Военно-морского научно-исследовательского института в Берлине от расточения лучших вин и сигар экстрасенсам, пока прорицатели раскачивали свои маятники над картами Атлантики — чтобы объяснить растущие потери немецких подводных лодок. И кто знал, сколько было вложено средств в экспедицию экстрасенсов на Тибет?
Дело в том, что у Антонова и его товарищей было на руках свидетельство о ритуале, проводившемся внутри Янтарной комнаты в Кенигсбергском замке под надзором Альфреда Роде и высокопоставленного нациста с целью сокрытия местонахождения комнаты в будущем. Неземное сокровище должно быть, конечно, спрятано в горах — тут я был прав, — но в некоем сокрытом от обычных людских глаз месте до тех пор, пока человек, обладающий особым даром, не сможет обнаружить ее.
— Мистер Берн, фамилия доктора, отравившего Роде и его жену, — Эрдман, что означает «человек земли» в противоположность оккультному миру духов. — Антонов даже взмок от напряжения. — А также в противоположность небу?
— Почему? — спросил я. — Разве немцы так старались спрятать комнату?
— Почему? — возмущенный тон молодого человека говорил о том, что тут и сомнений никаких не может быть. Мистер Загадка взялся за лацкан своего пиджака. Я уловил отблеск двуглавого орла на значке. Это послужило сигналом для Антонова посвятить меня.
— Потому, — произнес здоровенный детина, — что Янтарная комната когда-то была предметом гордости царского летнего дворца, символом Святой Руси, захваченной большевиками. Нацисты ненавидели всех русских. Русское имперское правительство сражалось с отцами этих нацистов в Первой мировой войне. — Он мог не понижать голоса благодаря оглушающей музыке. — Мистер Берн, повторное обнаружение Янтарной комнаты возвестит о… реставрации царского правления. Оно послужит верным знаком.