Сверхновые религиозные звезды
Шрифт:
…Креол мгновенно почувствовал заинтересованный взгляд, быстрым легким шагом преодолел разделявшую их дистанцию и обратился к офицеру конвоя.
– Хэй, Йомбо, интересная рыба сама пришла в сеть, а?
– У! – отозвался офицер, - Как-то так. Странно, шеф Батчер. Очень странно, да.
– Очень странно, - подтвердил тот, и в упор посмотрел на турецкого майора, - Ну как, мистер Арбакир? Вы вспомнили служебную ориентировку, касающуюся меня?
– Вы Рон Батчер, - ответил Арбакир, - ветеран коммандос военной разведки, а сейчас формально гражданское
– Cool! – весело произнес Рон, - Вы меня знаете, я вас знаю, значит, есть веский повод выпить кофе. Вон там, за столиком под навесом, сидит доктор Тсветан Желев. Вы не возражаете, если я приму участие в вашей с ним беседе о космических цветочках? Я, знаете ли, тоже очень интересуюсь космической биофизикой. Ну, так что?
– Если доктор Желев не возражает, то и я не возражаю, - нашелся Арбакир.
…
Желев, в отличие от Батчера, оказался совсем не склонен к юмору. Не составляло труда заметить, что он старается отбросить априорную неприязнь к турецкому майору, но это недостаточно хорошо у него получается.
– Добрый день, - сухо произнес он, - О чем вы со мной хотели поговорить?
– Здравствуйте, доктор Желев, - турок открыто улыбнулся, - как я уже сообщил службе безопасности, речь идет о «spaceblooms» доктора Нарозника. Эта область космической футурологии, начавшая развиваться в первые годы нашего века, не нашла тогда своего воплощения, но сейчас, в «год начала космического ренессанса»… Вы знаете, так уже называют уходящий год… Тема «spaceblooms» приобрела черты близкой реальности.
– Какое до этого дело турецкой полиции? – перебил болгарин.
– Позвольте объяснить, доктор Желев. Я работаю в департаменте «R», задача которого – защита от радикальных политических группировок, желающих насильственным путем перестроить отношения в обществе по образцу из своей идеологии.
– При чем тут космические цветы? – снова спросил Желев.
– Я изложу социальную доктрину, - ответил Арбакир, - общество будущего, это люди-пчелы, потребители нектара гигантских цветов, дрейфующих в космосе. Нектар тут по смыслу означает универсальную пищу богов из античных мифов. Космические цветы производят из межзвездных лучей и газа все блага. Пищу, жилье, машины. Надо лишь научиться программировать генетику этих цветов, и людям обеспечено благополучие. Футурология «space-bloom» Нарозника смыкается со «spacer-and-robots» Азимова и «neshgai» Фармера, и дает ориентиры для переустройства общества. Это важно.
– Я еще раз спрашиваю, - сказал Желев, - Какое до этого дело турецкой полиции?
Девлет Арбакир аккуратно разлил кофе из кофейника в три чашечки и сказал:
– Простите, доктор Желев, но я смогу ответить, только убедившись, что идея доктора Нарозника понята мной правильно. Если нет, то… - он замолчал и развел руками.
– Правильно все, - ответил Желев, - кроме последней фразы. Я не совсем уверен, что робототехника Азимова и нешгаизм Фармера включены в футурологию Нарозника.
–
– Если Нарозник прав, - сказал болгарин, - то, социально-экономические институты, непригодные для цветочно-пчелиной системы, обречены. Тут нет ничего нового. Это результат каждой технологической революции. Так, при чем тут полиция?
– Еще один шаг, доктор Желев. Допустим, Нарозник прав, а все, что против его идей, должно умереть. Если что-то умирает слишком медленно - его надо добить. Вот вам готовое обоснование террора, геноцида, и применения оружия массового поражения.
Болгарский биофизик выразительно поднял брови и помахал руками в воздухе.
– Бред, мистер Арбакир. Параноидный бред. Никто никогда нигде не видел ни одного цветочно-пчелиного террориста. Почти весь терроризм в мире основан на исламе, на доминирующей религии вашей страны! Если вы хотите бороться против терроризма, займитесь этим, а не летайте через моря и континенты в погоне за своими нелепыми фантазиями!
– Этим мы тоже занимаемся, - спокойно ответил турок, - но мы не можем игнорировать анонимный ракетный терроризм. Вот некоторые факты. Март месяц. Тимор. Ракетный обстрел с анонимного корабля. Начинка: ОВ «Зарин». Апрель. Сомали. Анонимный обстрел южного побережья. Начинка: динитрол. Далее, еще ряд похожих случаев, а в ноябре – анонимная бомбардировка нефтяных полей Аравии сверхмалыми ядерными минами, и сейчас: анонимная бомбардировка городов Пунтленда и Марокко.
– Марокко не в тему, - заметил Рон Батчер.
– Там был один точечный ракетный удар по порту Касабланка, проведенный, кстати, в ответ на марокканский обстрел Мальты…
– Нет, я вовсе не об этом. То был военный инцидент, а я имею в виду массированную ракетную бомбардировку, проведенную полчаса назад.
– Спецсредство «Тибет», как в Пунтленде?
– уточнил экс-коммандос.
– Да, - ответил турецкий майор, - опереточные группы Фронт Карла Мартелла и Белые Волки Европы, которые берут на себя ответственность, это ширма. А кто за ширмой?
Батчер хмыкнул, вытащил из кармана сигарету, прикурил, а затем поинтересовался:
– Я не ошибусь, если предположу, что французские и испанские десанты уже готовы высадиться в Марокко и Западной Сахаре, в своих бывших колониях?
– Вероятно, не ошибетесь, мистер Батчер. И, разумеется, это будет сделано не с целью возврата колоний, а только, чтобы предотвратить гуманитарную катастрофу.
– Это понятно, - Рон кивнул, - непонятно другое. Какое отношение это имеет к доку Тсветану Желеву? Считать анонимные ракетные обстрелы актами войны или актами терроризма - это вопрос философский, но док тут по-любому не при чем.