Сверхпустота
Шрифт:
– Нет, парень, это не так, – произнес Феликс мягко, – Твоя мама умерла два года назад. Конечно, ты скучаешь по ней, тебе ее не хватает. Вот твое воображение и подбрасывает тебе всякие дерьмовые идеи. Твоя мама не была неизлечимо больна, не готовилась к смерти, что бы оставлять какие-то загадки. Ты, серьезно, думаешь, что она оставила тебе послание в закрытом модуле, спрятав кусок какой-то фотографии на самой верхней полке?
– Думаю, – кивнул Макс, даже не обратив внимания на слова Феликса, – Я это знаю. Чувствую.
– И где ты думаешь, она могла спрятать вторую половинку?
Макс покосился на своего друга, после чего пожал плечами.
– Если я скажу,
– Тем не менее?..
– Мне кажется, я должен попасть на медицинскую палубу. Ту, что запечатал отец, после Первой Аварии. Мне нужно увидеть место, где все это произошло. Где умерла мама.
Феликс фыркнул, изумленно открыл рот, развел руками.
– Что ты хочешь сделать?
– Ну, вот, я же говорил…
– Послушай меня, мальчик, – сказал Феликс сурово, – Первое, что ты должен сделать – это выкинуть из головы эту бредовую затею. Соваться на разгерметизированную палубу, полную радиации и аномальной активности – это самоубийство. И убийство, вдобавок. Позволь тебе напомнить, что помимо нас, экипажа, у нас сзади болтается криозал на десять тысяч человек, рисковать которыми мы не имеем права. Одно дело свалить с этого корыта, когда спасаешь свою жизнь, другое – поставить всех под удар из-за глупости. Посуди сам – а что, если наш «Легат» – последний? Связи с другими кораблями уже давно нет, может, никого больше и не осталось? Ты хочешь взять на себя ответственность за все смерти?
Макс не ответил, потупился, изучая носки своих ботинок.
– А откуда ты знаешь, что происходит на закрытой палубе, если никто из нас там не бывал? – спросил он – Это же нечестно!
Феликс несколько секунд молчал, затем осторожно обхватил его за плечи.
– Выкинь эту идею из головы, Макс. Не суйся в это дерьмо. Твоя мама, какой бы там она не была, упокой небеса ее душу, никогда не стала бы заниматься такой чушью, как загадки. И уж тем более, не стала бы гнать тебя в опасное место. Ты пытаешься найти секрет там, где его просто не существует! Две половинки фотографии – вот загадка века! Хочешь погулять на технических этажах – пожалуйста. Хочешь попасть в какие-то старые отсеки – только скажи. Но не суйся на закрытую палубу. Спроси у своего отца, если мне не веришь.
– Отец не хочет разговаривать со мной. На эту тему уж точно.
– Твой папаша, конечно, засранец, – согласился Феликс, – Но не стоит пока списывать его мнение со счетов, хорошо? Он и твой командир тоже.
Макс не ответил, снова разглядывая снимок в руке. Было в этой фотографии что-то нестерпимо знакомое. Может, он видел это изображение раньше? Сколько же много времени прошло с момента смерти мамы. С ума можно сойти.
– Ты видел другие корабли?– спросил Макс, тяжело вздохнув, – Все «Легаты» такие странные, как наш?
– Странные? Не пойму о чем ты говоришь, парень.
– Понимаешь, здесь все не так. Как-то не правильно. Космические корабли в фильмах совсем не такие. И в книгах тоже. Я это знаю.
– Потому что в книгах и фильмах – сплошные выдумки, – отмахнулся Феликс, – Это у них не правильно, а у нас так, как надо. И как есть на самом деле. Мне что-то совсем не нравится твой настрой, парень. Я думаю…
Макс посмотрел на него в упор с таким выражением на лице, что Феликс нехотя умолк.
– Сегодня, в маминой каюте, я нашел еще кое-что. И это очень важно.
– Что-то еще? Ну, говори, я слушаю.
– Когда я зашел в ее каюту, на полу я нашел это. Ты же знаешь, что это такое?
Макс растянул на коленях свою защитную курточку. Спина и часть рукава испачканы чем-то коричнево-серым.
– Это земля, – подытожил он, отряхивая ладони, – Обычная земля. Ничего страшного.
Макс поднял на него взгляд.
– Но откуда земле взяться на космическом корабле? Прямо посреди жилого отсека? Разве это не странно?
Феликс не ответил, тяжело вздохнул, и перевел взгляд на один из трех иллюминаторов на стене.
За тонкой обшивкой «Легата» безразлично и неспешно плескался холодный космос.
Часть 2. Иерихон
Глава 1. Галактика звездной пастилы
1.
Сначала появился приглушенный свет. Он возник где-то на границе периферийного зрения, загорелся в пустом брюхе мертвого космоса одинокой путеводной звездой, полыхнул волнами, и забился, как крохотное сердце. Тихо, почти незаметно. Слишком блеклая, слишком смазанная, слишком выцветшая и вылинявшая точка, поставленная простым серым карандашом на листе копирки. Серое на черном – восхитительное сочетание цветов, которое не может разрушить царящую вокруг гармонию. Густая, как патока, насыщенная темнота со сливочным привкусом. Вселенная черного десерта. Галактика звездной пастилы. Туманность запеченного маршмеллоу и лацертида зефирных крошек.
Макс знал все их наизусть. Если свернуть направо, натолкнешься на пояс Крекеров, а если налево окажешься у кольца Мармеладных Мишек. Как удивителен и прост, оказывается, космос, если отбросить страх, открыть шлюзовые двери, ведущие на запечатанную палубу и выйти наружу. Защитник был прав, когда советовал, какой подобрать пароль и в какую сторону поворачивать вентиль. Здесь настоящее волшебство, и совсем не так жутко, как любят рассказывать все эти взрослые зануды на «Легате».
Куда не кинь взгляд – везде одно и тоже. Можно придумать тысячи и тысячи названий для небесных тел, написать на деревянных указателях и прибить к каждой планете на ржавые гвозди, а после летать и читать их задом наперед. Макс вглядывается вдаль, где между планетами, так похожими на куски торта, медленно движутся шоколадные батончики космических кораблей в серебристой обертке. Далеко-далеко внизу, если как следует, присмотреться, можно увидеть сморщенный огрызок яблока, подвешенный за хвостик в совершенной пустоте. Яблоко гниет, его точат черви, по левому боку бежит пятно волокнистой плесени. Это – Земля. Та самая Земля, которую сокрушил «Разлом», и куда больше никто не вернется. Заброшенный модуль на огромном корабле, под названием «Космос». Корабль внутри корабля, вселенная внутри вселенной, жизнь, внутри жизни.
Макс хотел бы добраться до этого места, посмотреть на разрушенную колыбель всего человечества, но сливочная темнота вокруг такая плотная, что плыть в ней становится все сложнее. Он выдохся уже через четверть часа, а не приблизился и на сотню метров, только промок до нитки – лужи карамели под ногами разлетались мелкими брызгами, а одна из канав, у самой обочины, заполненная томатным супом, окатила его с головой.
В космосе становится прохладно, словно кто-то приоткрыл форточку. Черный ветер гонит звездную пыль. Мрак наплывает откуда-то из-за спины, концентрируется, виснет тяжелыми каплями тревоги. Что-то происходит вокруг, и Макс чувствует это. Что-то приближается издалека. И что это такое, лучше не знать.