Сверкающий цианид
Шрифт:
– И он больше не вспоминал о том вечере?
Ирис вспылила:
– С чего бы? Зачем нам об этом разговаривать?
Джордж покраснел.
– Нет, нет, разумеется. Извини. Кстати, пригласи Брауна с нами пообедать. Мне бы хотелось с ним встретиться.
Ирис обрадовалась. Джордж явно исправлялся.
Приглашение было подобающим образом вручено и принято, но в последний момент дела заставили Антони уехать на север, и он не смог прийти.
Как-то в конце июля Джордж поверг в изумление Ирис и Люциллу, сообщив им, что он купил загородный
– Купил дом? – не поверила Ирис. – А я думала, мы снимем на два месяца дом в Горинге.
– Не лучше ли иметь свой собственный, а? Круглый год можем проводить там уик-энды.
– Где это? У реки?
– Не совсем. Но не в этом дело. Суссекс. Мерлингхем. Литтл Прайерз называется. Двенадцать акров – маленький домик в стиле Георга.
– Как же ты купил, а мы даже не видели?
– Представилась возможность. Его только что пустили в продажу. И я цап-царап.
Миссис Дрейк сказала:
– Видимо, предстоит колоссальная работа, надо будет все отремонтировать.
Джордж ответил не задумываясь:
– О, не стоит беспокоиться. Этим займется Руфь. Упоминание о Руфи Лессинг, многоопытном секретаре Джорджа, было воспринято торжественным молчанием. Руфь пользовалась большим влиянием – практически она была членом семьи. Привлекательная, пунктуальная во всем, она сочетала колоссальную работоспособность с врожденной тактичностью… Розмари постоянно твердила:
– Пусть этим займется Руфь. На нее можно полностью положиться. Поручим это Руфи.
Любое затруднение всякий раз улаживалось многоопытными руками мисс Лессинг. Улыбающаяся, ненавязчивая, она преодолевала любые препятствия. Поговаривали, что конторой управляет не столько Джордж, сколько она. Он полностью ей доверял и каждый раз полагался на ее суждение. Казалось, у нее не было ни собственных нужд, ни собственных желаний.
И тем не менее замечание Джорджа вызвало раздражение Люциллы.
– Дорогой Джордж, я нисколько не сомневаюсь в способности мисс Лессинг, но лишь хотела бы заметить, что женщины нашей семьи могли бы по своему вкусу подобрать расцветку собственной гостиной! Следовало бы спросить совета у Ирис. О себе я не говорю. Я не в счет. Но Ирис может обидеться.
Это замечание озадачило Джорджа.
– Я хотел преподнести вам сюрприз.
Люцилла улыбнулась.
– Какой вы еще ребенок, Джордж.
Вмешалась Ирис:
– Расцветка меня нисколько не волнует. Руфь великолепно все сделает. Вкус у нее отменный. А что мы будем там делать? Полагаю, там есть корт.
– Да, а в шести милях площадка для гольфа, и всего лишь около четырнадцати миль от моря. Более того, у нас там будут соседи. Думаю, знакомые никогда не помешают.
– Какие соседи? – неприязненно спросила Ирис. Джордж не смог посмотреть ей в глаза.
– Фаррадеи, – сказал он. – Они живут примерно в полутора милях сразу за парком.
Ирис опешила. Но тут же ей пришло в голову, что вся эта тщательно продуманная операция по приобретению и оборудованию загородного
Подозрение, что Розмари и Стефан имели более чем дружеские отношения? Странное проявление посмертной ревности? Она не находила объяснений.
Чего Джордж добивается от Фаррадеев? К чему эти непонятные вопросы, которыми он донимает ее? Что за чудачество?
Этот странный, затуманенный взгляд по вечерам! Люцилла объясняла его слишком большим количеством портвейна. Ох уж эта Люцилла!
Нет, это не чудачество. Когда он сидел, погруженный в забытье, казалось, непреодолимое волнение, сдобренное изрядной порцией апатии, отнимает у него последние силы.
Большую часть августа они провели за городом в Литтл Прайерз. Ужасный дом! Ирис вздрогнула. Она ненавидела его. Внешне симпатичный, добротный дом, тщательно отделанный и меблированный. (Руфь Лессинг знала свое дело!) И странная, пугающая пустота. Они не жили там. Они его занимали. Как солдаты в войну занимают наблюдательный пост.
Ужаснее всего была давящая обыденность летнего существования. Уик-энды, теннис, дружеские обеды с Фар-радеями. Сандра была очаровательна – как и подобает любезной соседке, встретившейся на даче со старыми друзьями. Она познакомила Джорджа и Ирис с местными достопримечательностями, разговаривала с ними о лошадях и относилась к возрасту Люциллы с достаточным почтением.
И никому было неведомо, что скрывается за этим бледным, улыбающимся, словно маска, лицом. Женщина-сфинкс.
Что касается Стефана, то они мало видели его. Он был очень занят, дела не оставляли ему времени. Ирис казалось, что они могли бы встречаться и почаще, но он сознательно этого избегает.
Так прошли август и сентябрь, и в октябре было решено возвращаться в Лондон.
Ирис облегченно вздохнула. Может быть, после возвращения Джордж придет в себя?
И вот вдруг прошлой ночью ее разбудил осторожный стук в дверь. Ирис включила свет, посмотрел время – всего лишь час.
Она натянула халат и подошла к двери. Подумала, так будет приличнее, чем просто крикнуть «Войдите».
За дверью стоял Джордж. Он еще не ложился, на нем был вечерний костюм. Дышал он прерывисто, лицо было странного голубого оттенка.
Он сказал:
– Ирис, спустись в кабинет. Мне надо с тобой поговорить. Мне надо с кем-нибудь поговорить.
Полусонная, теряясь в догадках, она безропотно повиновалась ему.
В кабинете он прикрыл дверь и указал ей на кресло, стоящее подле стола, сам расположился напротив. Он пододвинул ей коробку с сигаретами, вынул одну, закурил, это далось ему не сразу, руки дрожали.