Свет гаси и приходи

Цезарь Юлия

— Боже, дай мне сил. Фобос, мир смерти — тоже часть срединного мира, если до тебя еще не дошло.

Наконец-то на него стало приятно смотреть. Огоньки глаз разгорелись изнутри, все лицо, скинув печать уныния как будто помолодело лет на двести. Фобос выпрямился в полный рост.

"Ты уверена?" — спросил он и теперь в его голосе плескались эмоции — от надежды до угрозы.

— Я только что оттуда. У меня в Лимбе полно знакомых, как и у всех. — Гостья улыбнулась кривой, неприятной улыбкой. — Свою дочь там можешь не искать, она

не мертва. Но, уверена, у тебя есть еще один веский повод туда наведаться.

Фобос исчез прямо с места, оставив после себя только слабый запах гари. Гостья снова ухмыльнулась, слушая шорох на лестнице: твари из подмира отступали, а значит выйти из дома можно будет без неприятных препятствий.

Теперь, когда зов долга был исполнен, ее ждала огромная новая жизнь в мире людей. И пусть большая ее часть будет потрачена на то, чтобы стать достойной своего места здесь, эта жизнь будет прекрасной. Уж Гостья об этом позаботится.

***

Белый выглядел сурово, если не сказать: свирепо. Ноздри раздулись, бесцветные глаза метают молнии, того и гляди полы пальто начнут развиваться безо всякого ветра.

Кира с Сергеем, как и положено по роли смущенно разглядывали свои ботинки, украдкой держась за руки, но в глазах обоих плясали чертики.

— А и ладно, — сказал наконец Белый устав разыгрывать бессердечного босса, — идите в свой отпуск, хоть на все десять дней. Все равно в городе ничего не происходит. Все злодеи разбежались, увидев что у нас тут творилось осенью, ни одного завалящего портала не открыли. Да и ликвидатор наш со дня на день попросится в отпуск надолго.

Катя округлила глаза, Тим издал смущенный смешок, а Кира мгновенно сложила два и два.

— Ты беременна? Катя, ну ты молодец!

— Мы пока не собирались никому говорить, — пробормотала она, утонув в объятиях одновременно Киры и Сережи. — Вы могли бы тоже не выдавать! — обратилась она к Белому, который только с улыбкой пожал плечами: мол, нечего скрывать там, где все сыщики.

— Отдел все пустеет, — пророчески изрек он, — что ж, пора присматривать нового ликвидатора. А вы двое уматывайте в свой отпуск, но чтобы через неделю вернулись. У нас тут снова станет интересно.

Кира с Сергеем с любопытством переглянулись: Белый слов на ветер не бросал.

— Тогда предлагаю начать праздновать. Наш начавшийся отпуск и ваш приближающийся, — объявила Кира. — Куда пойдем?

— А зачем куда-то ходить, если почти все уже здесь? Дождемся только Матвея.

— Который, кстати где?

— Который единственный среди вас работает! — изрек виновник поисков, который только что пришел, — Не отдел расследований, а свадебный клуб какой-то! И я в нем старший менеджер!

— А почему Матвею нашли работу, а нам нет? — возмутилась Кира.

— У Матвея особая загрузка, — безмятежно улыбнулся Белый, как хочешь так и понимай.

Все, впрочем, и так все поняли. Матвей с осени собирал информацию о Перекрестке — он искал

Алису.

В самом деле, Матвей в глубине души был уверен, что она не в беде. Его странная новая работа, которую он поначалу ненавидел, научила его доверять интуиции, но проверить он не поленился.

Даже с Виктором встретился чтобы убедится, что Алисы нет среди мертвых, до ручки его почти довел, а вытряс точный ответ.

Иногда, она ему снилась — никогда лично, но во снах, Матвей чувствовал, что Алиса где-то рядом, и знал что ей там не плохо. Снам Матвей тоже верил, после того, как отыскал Морфея.

— Нет, ей не плохо. Просто очень странно и необычно, — сказал он и смешно поморщился, как кот, которому плеснули в мордочку воды, — Я только это и могу сказать. Она не на моей территории, не во сне и не в иллюзии, и вытащить ее оттуда за шкирку, я не могу. Знал бы ты, как мне это бесит. И беспокоит конечно. Но я точно чувствую что ей не больно, не страшно и не плохо. И, знаешь что, дружище по несчастью — я уверен, что это не навсегда. Алиса вернется.

Матвей тоже в это верил. Алиса сделала то, к чему так стремилась, и хотя, поначалу он безумно разозлился на ее выходку, он понял, что она не смогла бы иначе: слишком честная с собой, она не сумела бы долго себя обманывать, убеждать что сделала все, что могла, если бы спаслась вместе с ними.

Она поступила неразумно, безумно, очень глупо, но так, как того требовала ее душа. Матвей гордился ее поступком, каким бы глупым его не считал. И потому он верил, что все кончится для нее хорошо, раз она поступила правильно.

Верил, что однажды, днем, который не станет предвещать ничего необыкновенного, он снова встретит ее: ее волосы станут длиннее, глаза глубже, как старые зеркала, а на лице будет улыбка и задумчивая и лукавая.

Матвей верил в этот день.

И ждал.

***

В середине июля Матвей обнаружил на своем столе смутно знакомую папку, которую он там точно не оставлял. Присмотревшись, с крепнувшей с каждой секундой уверенностью, он вспомнил ее: ну конечно, это была последняя папка того дела, которое он вел перед тем, как уйти их полиции в Отдел. Дела, которое сделало его полицейским.

Он пролистал ее, помня каждую бумажку оттуда и только потом удивился: папке следовало бы находится в архиве полиции, никак не здесь. Пролистав ее до конца в поисках подсказок, он обнаружил пять листов бумаги исписанных черной ручкой от руки.

"Дорогой Матвей…", — прочитал он наверху и почувствовал, как сердце забилось быстрей. Он уже догадывался от кого было это послание.

Под приветствием он обнаружил длинный отчет о пробелах в расследовании, данные, каких не могло быть ни у кого кроме жертв и дословное свидетельство пропавшей без вести женщины о последних днях ее жизни. Матвей читал все это не веря своим глазам: теперь у него в руках было все, чтобы поймать преступника, все детали, весь паззл.