Свет клином сошелся

Серова Марина Сергеевна

— Ника, это всего лишь твои фантазии, — высказался Антон.

— А мне кажется, что такое вполне возможно, — поддержала я Булатову. — Она лишила соседа авто, а мы лишим ее драгоценностей, на которые она ни копейки собственной не потратила. Это будет справедливо.

— Наверное, — согласилась со мной Вероника. — Говорят, до того, как дочка Шадриной сошлась с Морозом, она не была такой наглой. Но я ее другой не знала, мне сравнивать не с чем. Помню, когда я только устроилась на работу, за спиной начальницы все обсуждали,

что она новый сейф для документов домой утащила. А еще… еще она периодически выписывает для нас премии и забирает их себе.

— Ника, твоя работа не имеет никакого отношения к тому, что мы обсуждаем, — заметил Ярцев. — В конце концов, ты можешь просто взять и уволиться.

— Интересно, где я еще найду работу переводчицы, если на весь Горовск всего одно бюро переводов? Когда я поступила на «иняз», мы жили в областном центре, там эта профессия была гораздо более востребована.

— Это отдельная тема. Мы ее обсудим в другой раз. Пойдем! — Ярцев снова попытался увести свою девушку. — Уже поздно, Вера Николаевна будет волноваться.

— Не будет. У мамы сегодня ночная смена. Антон, если хочешь, поезжай домой. Тебе завтра утром надо быть в редакции, а я в отпуске. Ты не переживай, я потом доберусь на такси.

— Куда ж я поеду без тебя? — Ярцев плюхнулся обратно на диван. — Полина, не буду скрывать, на этот раз твой план кажется мне очень слабым. Прости, говорю, что думаю. Надеюсь, ты не забыла, что мы собирались наказать того, кто виноват в смерти Ивана Ивановича?

— Не забыла.

— Тогда скажи, какое отношение «Феррари», который Аристотель презентовал своему сыну, и цацки, которыми Мороз задобрил мамашу своей любовницы, имеют к нашему делу?

— Я попробую это объяснить еще раз, для тех, кто не понял.

— Уж будь добра. — Ярцев закинул ногу на ногу.

— Аристотель слишком одиозная фигура. На мелкие уколы он просто не отреагирует, они для него все равно что слону дробина. Если сделать выпад в его сторону посерьезней, то он, не задумываясь, растопчет того, кто путается у него под ногами.

— Выходит, нет никаких шансов его наказать? — В глазах Вероники так и сквозила обреченность.

— Ну почему же? Просто нам придется воспользоваться чужой пробивной силой. Для этого надо взять в оборот того, кто находится в той же весовой категории, что и Аристотель.

— Ну и кого же? — прожал тупить Ярцев.

— Антон, ты же сам говорил мне, что весь Горовск поделен на три зоны влияния. Достойным противником Аристотеля мог бы стать и Гранит, но обстоятельства складываются так, что использовать в нашей игре Мороза предпочтительнее. Если правильно сработать, то Истомин предъявит претензии Морозову за угон «Феррари» своего сына, а Морозов Истомину — за кражу цацек своей «тещи». Между ними начнется война не на жизнь, а на смерть. Такие люди, как правило, не прощают личных обид.

— В теории это все, конечно, заманчиво, —

был вынужден признать журналист. — Но как осуществить это на практике, не подставив себя?

— Собственно, так, как я это всегда делаю — осторожно, взвешенно и соблюдая строжайшую конспирацию.

— Да, да, именно так мы всегда и поступаем, — Алинка не могла не подчеркнуть свое участие практически во всех моих актах возмездия.

— А что? Мне эта идея нравится! — высказалась Вероника. — И потом, «быть смелым — значит считать далеким все страшное и близким все, внушающее смелость». Это не я, это Аристотель так сказал, настоящий Аристотель, тот который философ, а не бандит. Антон, если ты боишься…

— Ну, что ты, дорогая? Как ты могла обо мне такое подумать? Я на все согласен. Только меня интересует, кто же ограбит Шадрину?

— Найти подходящего человека не проблема, особенно такого, чтобы качественно сработал на подготовленной почве, — заметила я.

— Мне кажется, я догадываюсь, кого ты имеешь в виду, — высказался Антон.

Ну, разумеется, он вспомнил о Михайлове, которого видел в этом доме! Я не стала ни опровергать, ни подтверждать его догадки, а обратилась к Нике:

— Как ты думаешь, твоя начальница хранит украшения дома?

— Думаю, да. У нее был всего час для того, чтобы заехать после работы домой и переодеться для ресторана. Вряд ли бы она успела смотаться за ними в банк или к дочери. Я слышала, что та живет за городом. И потом, для чего Шадрина стащила с работы сейф, если не для своих украшений?

— Логично. Ника, ты знаешь, где живет твоя начальница?

— Да, я как-то была у нее, год назад. Она приболела, и мне пришлось отвезти ей на подпись кое-какие бумаги.

— Ника, скажи, а когда заканчивается твой отпуск?

— Вообще-то, у меня есть еще неделя, но если надо, я могу хоть завтра выйти на работу. Там такой аврал!

— Надо выйти. — Я объяснила Булатовой, что она должна будет сделать, после чего повернулась к Ярцеву: — Так, Антон, а тебе придется пристроить в газету одну из Алининых фотографий.

— Какую? — Нечаева достала свой мобильник.

— Желательно вот эту, — я выбрала самую показательную. — Надо обнародовать, что Хазаров водит дружбу с Морозом.

— Да куда ж я ее пристрою? В какую рубрику? — замахал руками Ярцев.

— Важна не рубрика, а страница. Эта фотка должна быть на первой полосе.

— Мои материалы никогда не печатают на первой полосе. Она отведена для позитивных событий. А тут — кладбище. Может, разместить эти снимки в Интернете?

— Это — само собой, но чтобы удар был больнее, нужна публикация в газете. Кстати, а ведь на этом кладбище недавно сделали ремонт — заасфальтировали дорожки, покрасили забор, поставили за счет местного бюджета мраморные памятники на могилах ветеранов вой-ны. Ну чем тебе это не позитив?