Свет, который не гаснет
Шрифт:
— Вы же нас проинформируете о дате операции? Юридическая служба планирует заказать благодарственный молебен.
Света до сих пор не научилась четко определять, когда Самсонов говорит серьезно, а когда шутит.
— Молебен? Насколько я успела изучить ваших хлопцев, речь скорее может пойти о шабаше.
— Это мы тоже можем, — улыбнулся Самсонов. И улыбка его тут же погасла. В приемную стремительно вошел Ватаев.
Он мазнул взглядом по Свете и впился глазами в Самсонова.
— Хорошо, что ты здесь.
Света не сразу поняла, что речь идет не об Артуре. Этого быть не может. Значит, приехал Антон Балашов. Так. А зачем?!
Света встала с кресла, точно так же на ноги поднялся и Самсонов. Так, втроем и стоя, они и встретили Антона Балашова.
Он пришел один. Без охранника. Оглядел быстрым взглядом приемную, задержался глазами на Светлане.
— И ты тут?!
— Я тоже тут, Антон Борисович, — внезапно ответил за Свету Ватаев. — Чем обязаны вашему визиту?
Балашов-старший повернулся к Марату. Если на Свету он смотрел с презрением, то на Ватаева — с ненавистью. Самсонов застыл в напряженной позе неподалеку.
— Я хочу видеть свою дочь, — процедил Антон Борисович, отвернувшись от Марата.
Света прокашлялась. Напряжение, сгустившееся между тремя мужчинами в приемной, как будто реально мешало дышать.
— Я сожалею, но…
— Какие люди — и без охраны.
Балашов резко обернулся. В приемную вошла Милана.
— Что тебе нужно?
Света похолодела. Конечно, она не забыла все то, что сделал, а точнее, не сделал Антон Балашов для Артура. Но это короткое равнодушное «Что тебе нужно?», даже без приветствия, от дочери отцу…
— Пойдем, поговорим, — Балашов кивнул головой в сторону кабинета генерального директора.
— Здесь я решаю, где разговаривать, — все с тем же равнодушием ответила Милана.
— Я бы хотел поговорить наедине, — а вот в голосе Балашова стало слышаться раздражение.
— У меня нет секретов от моих людей.
Два человека с одинаковыми черными глазами, отец и дочь, молча смотрели друг на друга. Первым отвел взгляд Антон Балашов.
— Хорошо, если тебе так угодно. Сегодня утром Аделина родила.
Света видела, что это известие поразило Милану. Хотя она была, конечно, в курсе того, что вторая жена отца ждет ребенка. Но все же… Одно дело — беременность. Другое — уже свершивший факт, проявившийся на свет новый человек. Но Милана не потеряла самообладания.
— Что, твоя дорогая Аделина родила тебе нового здорового сына? — слово «здорового» Милана выделила такой интонацией, что Свете стало совсем нехорошо. Как же все запуталось в этой семье…
— У вас с Артуром сегодня родилась сестра, — ровно ответил Антон Борисович.
Приемную взорвал хриплый смех Миланы.
— Дочь! У тебя родилась дочь! — она не постеснялась нацелить на отца указательный палец. — Я начинаю верить в справедливость! Так
— Веди себя прилично!
— Не указывай мне, как вести себя в моем офисе!
Света перехватила темный взгляд Ватаева, направленный на Милану. В нем явно читалось недовольство. А может, так выражалась тревога. По его черным глазами трудно что-то сказать определенно. Но обстановка определенно накалялась.
— Ой, ребята, надо же скинуться на подарок новорожденной! — жизнерадостно воскликнула Света. — По сколько скидываемся, как думаете, Юрий Валентинович? — даже Самсонов, кажется, опешил от ее слов. А Света продолжала. — Так, в общем, кто сколько может, деньги мне. Сейчас еще открыточку подпишем от всего коллектива. И шарики надуем, у меня где-то завалялись. И даже, кажется, розовые. Вы подождете, Антон Борисович?
В приемной повисла тишина. Которую нарушил низкий раскатистый смех Ватаева. Все присутствующие, буквально раскрыв рты, смотрели на смеющегося начбеза. Перестал смеяться Марат так же резко, как начал. Шумно выдохнул.
— Шарики. Шарики, блядь. Теперь я знаю, кто у нас в офисе обладает ярко выраженным анти-кризисным мышлением.
— Точно — негромко согласился с Ватаевым Юрий Валентинович.
— Если вы закончили веселиться, то я подведу итог, с вашего позволения, — ни к кому конкретно не обращаясь, бесцветно произнесла Милана. А потом повернулась к отцу. — Когда ребенок получит имя и документы, сообщи мне. Мы перепишем на ребенка часть акций. Но управлять она ими сможет только при достижении совершеннолетия, не рассчитывай ни на что.
— Можно подумать, — процедил Балашов. — Такая ценность…
— Акции агрокомплекса «Балашовский»? — голос у Миланы престал быть бесцветным, теперь он стал отчетливо язвительным. — Очень ценные бумаги, уверяю тебя. И будут расти в цене. Но если тебе твои не нужны, я с удовольствием у тебя их выкуплю. Обсудим? — она кивнула в сторону кабинета.
Антон Борисович как-то неопределенно дернул головой и, ни с кем не попрощавшись, вышел из приемной.
— Ну вот, — вздохнула Света. — И шариков ждать не стал.
— Марату Хасановичу предложи, — Милана положила руку на дверную ручку своего кабинета. — Он любит… шарики.
Взглядом, которым проводил спину Миланы Ватаев, можно было испепелить. А Милана даже не споткнулась. Но Светлана была уверена, что за несколько секунд до этого, когда Милана говорила об акциях, в этом взгляде на краткий миг промелькнуло восхищение.
Впрочем, в случае с Маратом Хасановичем ни в чем нельзя быть уверенной точно.
Светлана: Ватаев монстр! Просто монстр, я тебе это точно говорю. Мне кажется, этот человек взглядом способен усмирить стаю мартышек! Но… не Милану.