Свет луны
Шрифт:
— Меня волнует лишь то, что произошло с тобой, — тихо сказала Неома.
— Я тоже беспокоюсь о себе. Надо надеяться лишь на одно.
— На что же?
— Маркиз не станет с меня требовать долг раньше чем через неделю.
— Неделю!
— А еще лучше через две.
— Какая разница, неделя или две, пускай даже девятьсот две недели пройдет, — воскликнула Неома, — ты прекрасно знаешь, что не сможешь найти две тысячи фунтов!
— Я знаю это, — ответил брат, — поэтому слушай, что я скажу
— Извини, дорогой, но я очень расстроилась.
— И я, как видишь, не пляшу от радости! Чарльз тоже в отчаянии. Он и так в долгах и уже продал все, что можно было продать.
Неома знала, что это было чистой правдой, но от этого ничего не менялось. Сделав над собой усилие, она тихо спросила:
— Так что же ты надумал, дорогой, о каком плане ты говоришь?
— Мы с Чарльзом решили, — произнес Перегрин, — что должны каким-то образом украсть эту долговую расписку.
— Украсть? — вскрикнула Неома так громко, что ее голос эхом отозвался в другом конце комнаты.
— А теперь выслушай меня, — сказал Перегрин, — прежде чем впадешь в истерику. Я должен рассказать тебе о маркизе.
— Я… слушаю, — стараясь не плакать, прошептала Неома, сцепив руки.
— Это очень жестокий, безжалостный человек. Он никому не нравится, — начал Перегрин. — Хорошо известно, что маркиз получает удовольствие от азартных игр, и его совершенно не беспокоит, что чувствуют проигравшие, как они страдают.
Неома хотела сказать, что все это не является благовидным предлогом для кражи, но промолчала. Перегрин продолжил свой рассказ:
— Все говорят, что маркиз — самый непопулярный из всех членов Уайтса хотя бы потому, что он никогда никому доброго слова не сказал. Из-за его постоянного везения в картах значительное число людей потеряли свои состояния.
— Почему же он такой неприятный человек?
— Это не совсем точное определение, — ответил Перегрин. — Он никогда не повышает голоса, никогда не бывает грубым. Он лишь всегда высокомерен, и чувства других его совершенно не волнуют.
Перегрин с горечью усмехнулся:
— Этот человек знает себе цену. Он сказочно богат.
У него превосходные лошади, которые каждый раз выигрывают в классических скачках .
— Теперь понятно, где я слышала его имя! — произнесла Неома. — Когда вы с Чарльзом в детстве играли в «скачки», я помню, как ты говорил, что твои лошади обошли лошадей маркиза Роузита.
— Люди не любят маркиза за то, что он не знает поражения.
— Наверное, это просто зависть.
— А я не завидую ему, я его ненавижу. Неома ждала, что еще скажет брат.
— Он слишком опытный человек, чтобы не понимать, что Чарльз был тогда пьян. Я внимательно наблюдал за игрой и видел, что он нарочно подстрекает Чарльза, особенно в последний раз,
— Неужели маркиз действительно понимал, что Чарльз пьян и не отвечает за свои поступки? — спросила Неома.
— Конечно, — ответил Перегрин. — Он же не глухой, чтобы не слышать, как я настаивал, чтобы Чарльз перестал играть.
— В таком случае ты прав, это подлый человек!
— Я знал, что ты все поймешь и поддержишь меня, — сказал Перегрин. — Ты должна нам помочь.
— Я… вам… помочь? — изумленно спросила Неома. — Чем же я могу помочь?
Сев на стул рядом с сестрой, Перегрин сказал:
— Я предвидел, что ты будешь шокирована планом кражи долговой расписки. Я так и сказал Чарльзу: «Неоме это не понравится».
— Конечно, мне это совершенно не нравится! — сказала Неома. — Этого нельзя делать. Как вообще можно что-либо украсть?
— Но я должен это сделать! Я должен вернуть свою долговую расписку. Другого пути у нас нет. Мы не способны заплатить такой долг, ты же знаешь! Это невозможно!
— Но когда маркиз обнаружит, что расписка пропала, разве он не станет подозревать вас?
— Даже если и станет, разве он сможет обвинить нас, его же гостей? В этот момент мы как раз и будем находиться у него в гостях, — ответил Перегрин.
Неома хотела сказать, что, если маркиз на самом деле такой плохой человек, он наверняка обвинит их, узнав о краже, и доведет дело до суда. Но она промолчала, а Перегрин сказал:
— Я тебе уже говорил, что маркиз пригласил нас посетить его особняк и мы согласились. Но должны приехать каждый со своей дамой. Чарльз решил эту проблему. Он может взять с собой Аврил.
— Кто такая эта Аврил?
— Одна артисточка, которой он увлекся. Она без памяти влюблена в Чарльза, поэтому сделает все, что он попросит. Однако мне, кроме тебя, взять некого.
Неома тяжело вздохнула, но Перегрин, не дав ей ничего сказать, продолжал:
— Я понимаю, что это не тот прием и не то место, куда тебе следовало бы идти. Но даже если бы у меня была подходящая для такого случая женщина, заплатить ей я все равно бы не смог.
— Заплатить ей? — удивилась Неома. — А зачем надо платить, чтобы кто-то поехал с тобой на прием?
Перегрин отвернулся от нее, и Неома почувствовала, что он не говорит всей правды. Через минуту он сказал:
— Нет нужды все объяснять тебе подробно. Ты просто обязана поехать со мной. Ты же такая умная, Неома! Возможно, придумаешь, как добыть долговую расписку, если у нас с Чарльзом ничего не получится.
— Если ты думаешь, что я стану участвовать в подобной краже, то очень ошибаешься, — заметила Неома. — Я ни на минуту не допускаю, что только так можно выйти из создавшегося положения.