Свет любви
Шрифт:
— Джинни! — Элиза ужаснулась, на этот раз за Джинни. — Прошу тебя, Брайан, — умоляюще прошептала она, — Джинни уже стара, и ее единственная вина в том, что она слишком сильно любит меня. Если она и пыталась отравить тебя, то только из любви ко мне. Прошу тебя, не наказывай ее. Я… я умоляю…
— Она не будет наказана.
Элиза облегченно вздохнула. Брайан мог бы поступить совсем иначе: поскольку Джинни была подданной Монтуа, Брайан мог приказать казнить ее, либо наказать так жестоко, что старая женщина не вынесла бы этого. Однако он заявил,
— Брайан, я… — тихо начала Элиза, но у нее перехватило горло, и она была вынуждена начать снова: — Клянусь Святой Девой, что я не убегу.
Брайан наконец повернулся с выражением явного любопытства и сомнения на лице.
— Тебе незачем так пугаться или унижаться, Элиза. Мое решение о Джинни не имеет ничего общего с твоими обещаниями. Даже если ты тысячу раз попытаешься бежать, я не стану мстить старой женщине, которая рисковала жизнью из любви к своей госпоже. Не давай обещаний, которые не собираешься сдерживать.
— Я… сдержу его, — тихо произнесла Элиза.
Брайан не ответил. Элиза сжалась, увидев, что кровь пропитала повязку на его теле.
— Брайан, твоя рана… можно помочь?
— Затяни повязку потуже, — со вздохом согласился он. — Этот деревенщина не успел воткнуть нож глубоко, но из царапины кровь льется ручьем.
Элиза разорвала остатки плаща на широкие полосы. Опустив глаза, она приблизилась к Брайану, осторожно сняла его повязку и наложила другую, подложив свернутую ткань на рану. Она заметила, что Брайан напрягся, когда она прикоснулась к ране, но не издал ни стона, ни даже вздоха.
Закончив, Элиза не смогла заставить себя взглянуть ему в лицо. Брайан ушел к лошадям и спустя несколько минут вернулся к ней, неся седло и одеяло.
— Это все, что у нас осталось, — объяснил он. — Вьючную лошадь я оставил утром у хижины, без нее я рассчитывал догнать тебя быстрее. Давай спать.
Элиза послушно кивнула. Она вновь дрожала, но теперь не от холода и не от страха.
Всего несколько минут назад она вывела его из терпения. Она ощущала его прикосновения, чувствовала жар прижавшегося к ней тела. Она не смогла сдержать крик, попросила отпустить ее…
Но стоило ему отойти, и Элизу охватил странный холод.
Сколько времени пройдет, думала она, борясь с головокружением, прежде чем он станет настаивать?..
— У нас всего одно одеяло. Иди сюда, иначе до утра ты промерзнешь.
Элиза в тревоге запахнула разорванный лиф, но Брайан не обратил на нее внимания. Он уже лежал на расстеленном одеяле, подложив седло под голову вместо подушки.
Он лежал, глядя в ночное небо.
Элиза тихо подошла и легла рядом. Брайан накрыл ее одеялом, но Элизу и без того согрело его тепло.
Так ей никогда не заснуть, подумала она, ведь она чувствует каждый его вздох и движение…
Она закрыла глаза. Он не делал попыток прикоснуться к ней, и Элиза в странном замешательстве принялась размышлять, чем был его поступок — наградой или наказанием.
Глава 17
Он
Наступал рассвет; золотисто-малиновое солнце прогоняло серость умирающей ночи. Чистая вода ручья отражала его лучи, как тысячи сапфиров, приветствующих своим блеском новый день.
Брайан наблюдал, как Элиза сбросила обувь и тунику и, оставшись только в тонкой льняной рубашке, побрела к ручью. Она слегка вздохнула, ступив в ледяную воду, затем нагнулась, не боясь замочить одежду, зачерпнула ладонями воду и плеснула ее на лицо. Как по волшебству, в этот момент солнце засияло сильнее, касаясь ее волос, превращая их спутанные пряди в шелковую паутину из чистейшего золота и меди.
Постояв в воде, Элиза принялась распутывать волосы, отбрасывая их за спину. Концы волос касались воды. Элиза расчесала их пальцами и отпустила, словно надевая сотканный из солнечного света плащ, свидетельство ее красы и славы.
Брайан открыл глаза и приподнялся на локте, затаив дыхание. Элиза внезапно обернулась и уставилась на него испуганными, широко открытыми глазами: сейчас они были прозрачно-голубыми, под цвет воды в ручье.
По ее лицу еще стекала вода. Льняная рубашка промокла, обрисовав высокие груди, плоский живот, округлости бедер. Внезапно Брайан улыбнулся, вспоминая о том, как легко удавалось ей выглядеть гордой и величественной. Она прирожденная герцогиня: умная, сдержанная, отчужденная. Прекрасная и недосягаемая.
А теперь, когда ее волосы были в беспорядке, сбегали по спине, лаская кожу; когда глаза Элизы были такими огромными, а юная фигура такой стройной, она выглядела, как…
Как волшебное существо из легенды. Как чудо, сотворенное для наслаждения и награды мужчине. Мелюзина, которая преследовала его душу и овладела ей…
Элизе не понравилось бы такое описание, сухо подумал Брайан, опомнившись.
Его улыбка начала угасать, хотя он не сводил глаз с Элизы. Утро выдалось холодным, Брайану же было жарко. Его ноги подрагивали, мускулы расслаблялись и напрягались, дыхание стало удивительно тяжелым и частым, обжигая легкие, как огнем! Желание было мучительным, оно терзало Брайана, подобно голоду, заставляло сжиматься и напрягаться даже теперь, когда он касался Элизы только взглядом.
«Будь терпеливым, — говорил ему Маршалл. — Будь добрым. Пусть она сама придет к тебе…»
Но Маршаллу не приходилось бороться с постоянным желанием, не получающим удовлетворения. Элиза — его жена. И она поклялась больше не убегать.
Брайан протянул руку ладонью вверх.
— Иди сюда, — негромко позвал он.
Элиза смутилась, а Брайан молча молился только о том, чтобы она не отвергла его. Гордость заставила бы его побороть Элизу, и в этой битве волшебству предстояло исчезнуть.