Свет мой зеркальце, скажи…

Риз Екатерина

Я руку его скинула, не стерпев, а Роман Евгеньевич вдруг кулак мне показал. Я грозно сдвинула брови. А когда он телефон отключил, гневно начала:

– Что это, вообще, такое? – Я поправила примятые его рукой волосы. – Моё удивление, Роман Евгеньевич, относительно побега вашей жены, начинает стремительно таять. У вас странная привычка относиться к женщине, как к лучшему другу человека. Позвать свистом, между ушами потрепать…

Он усмехнулся, головой качнул.

– Липа, сколько слов. Если честно, подобного за своей благоверной я точно не подмечал.

– Верю.

Десять моих слов Лада легко заменяет одним, более веским.

– Да.

– Кто звонил?

– Аркаша. Твой… В общем, работодатель. Ты пропустила какую-то примерку.

– Какую примерку?

– Липа, я что, похож на твоего рекламного агента? Знать об этом ничего не знаю. Завтра съездишь, и тебе всё расскажут.

Я хлопнула ресницами.

– Я не поеду.

– Поедешь.

– Роман Евг!..

Он посмотрел на меня в упор.

– Я сказал, что ты поедешь. Разговор закончен.

Он направился обратно в спальню, а я на месте не усидела и кинулась за ним.

– Но я не она! Я не хочу туда ехать! Я, вообще, не люблю, когда на меня смотрят и фотографируют, мне это совершенно не свойственно.

– Липа, это бесполезный разговор.

– Что это значит? – Я в дверях остановилась и развела руками.

Роман перед кроватью остановился, устало потянулся и зевнул.

– Это значит, что пока ты моя жена, ты для всех моя жена. И ты занимаешься своими привычными для всех делами. Ходишь по магазинам и иногда на свою работу, светить лицом.

Я обдумывала, затем решила уточнить, зачем-то.

– Вам это нравится?

Роман снова устроился на постели, вытянулся и подложил под голову руку. На меня взглянул с интересом.

– Что именно?

– Что ваша жена… «светит лицом».

– Это работа. – Он глянул на меня из-под руки, с намёком. – Моей жене она нравится.

Я усмехнулась.

– Понятно. Три месяца брака слишком маленький срок, чтобы приучить жену сидеть дома и ждать вас. Вам, на самом деле, нужно было завести собаку, а не жениться.

– Липа, я от тебя устал, – предупредил он.

– И я от вас устала. От вас, от этой ситуации, и от этого города в целом!

Я подошла к шкафу и достала с верхней полки плед. С кровати сдёрнула соседнюю подушку. Роман голову приподнял, взглянул с интересом.

– А ты куда?

– На диван в гостиную! – выкрикнула я. – Надеюсь, что завтра проснусь, и всё это окажется кошмаром!

– Ты серьёзно про диван?

Я в дверях оглянулась на него, в искреннем изумлении.

– А есть сомнения?

– Скорее уж предложение.

Я лишь головой качнула.

– Вы не в своём уме.

На диване, кстати, было не так уж и плохо. Я устроилась со всеми удобствами, закуталась в плед, было мягко и удобно. Я свет выключила, было ещё не поздно, но хотелось темноты и тишины. Правда, быстро заснуть я не мечтала, просто лежала, таращила глаза в темноту и вздыхала время от времени. А потом Рома появился. Сначала просто вошёл в гостиную и остановился в темноте, но я знала, что он на меня

смотрит, к дыханию прислушивается. Я постаралась дышать глубоко и ровно, я хотела притвориться спящей. Ни единой минуты спора и пререканий я больше не выдержу. На сегодня с меня хватит. И когда он, наконец, ушёл, вздохнула с облегчением, а потом отвернулась лицом к спинке дивана.

Утро следующего дня началось с бодрого приветствия, которое заставило меня подскочить на диване.

– Доброе утро, жена!

Я села, глаза вытаращила, поначалу бестолково присматривалась к высокой мужской фигуре, потом глаза потёрла. Припомнила вчерашний день, и захотелось снова с головой в одеяло закутаться и заснуть. Но кто бы мне позволил? Но одеяло к груди я в качестве предосторожности прижала покрепче.

– Что вы делаете? Который час?

– Буду отвечать в обратном порядке. Время восемь утра, и я тебя бужу, самым бессовестным образом.

Роман Евгеньевич, кстати, не смотря на ранний час, выглядел бодрым, выспавшимся, был свежевыбрит и готов ко встрече с всякими жизненными перипетиями. Про себя я такого сказать не могла. Только пробормотала:

– То, что бессовестным, я согласна.

– Липа, хватит жаловаться. К десяти мне надо тебя к Аркаше отвезти.

Я снова легла и всё же пожаловалась:

– Я бы ещё час могла спать!

Рома подошёл ближе, и теперь разглядывал меня, стоя прямо надо мной.

– Липа, не пугай меня. И не пугай Аркашу. Думаю, что он тебя без боевой раскраски не видел ни разу.

Я с тоской на него смотрела.

– Я должна притворяться ею?

– Да.

– Зачем?

– Я тебе скажу, когда пойму. Но раз ей нужно было, чтобы тебя видели и принимали за неё, тебе нужно постараться так себя и держать. Так что, давай, подъём. Краситься, мазаться и одеваться.

– А если я не хочу? Если мне всё равно кто и что подумает? Я даже не знаю этих людей!

– Зато они тебя знают. И заметь, под твоим именем и по твоим документам. Этого довода тебе мало? Могу ещё парочку подкинуть.

Я в бессилии стукнула кулаками по одеялу. На Романа посмотрела, снова села.

– Ладно, – проговорила я со всем своим недовольством. – Отвернитесь. – Он молчал, и мне пришлось повторить: – Отвернись!

Он хмыкнул, развернулся и ушёл на кухню.

Наверное, от меня ожидалось больше старательности и ответственного подхода к общему делу. Но я собралась за полчаса, даже душ успела принять. Подкрасила глаза, губы, выбрала наряд. Пришлось воспользоваться гардеробом сестры, отвергла всё яркое и вызывающее, выбрала лёгкий сарафан и широкий пояс со стразами. У Лады, кстати, было очень много разных поясов, видимо, они были её слабостью. Была и ещё одна – бижутерия, и я, вспомнив об этом, надела на руку объёмный браслет, а на шею круглые, тяжёлые бусы. При моей работе в банке, излишества не приветствовались, и в своей обычной жизни из украшений я носила только золотую цепочку с крестиком и часы на запястье. А вот у Лады выбор был огромный.