Свет надежды
Шрифт:
– Ты чем-то обеспокоен? – Старик тоже устремил свой взгляд на лагерь, пытаясь угадать ход мыслей своего молодого повелителя.
– На границе, у самых скал, мы задержали лазутчика, – после некоторого молчания ответил Рагнар. Голос его звучал сухо и устало, и Ивар сразу догадался, что произошло нечто серьезное. – Он явно кого-то ждал. При нем не было никаких вещей, бумаг, лишь только пара клинков, да и те для защиты.
– Почему ты решил, что он кого-то ждал? Возможно, он разведывал обстановку…
– Нет, Ивар, обычные лазутчики уходят прежде, чем их обнаружат. А этот кого-то ждал. – Сомневаться в словах Рагнара не приходилось. Он, словно хищный лис, имел необыкновенное чутье. Интуиция ли, пытливый ум и наблюдательность, но молодому правителю Зангры доверяли даже
– Как неосмотрительно с его стороны… – усмехнулся Ивар в густую бороду и усы.
– Если только не ждешь действительно необходимой информации, – задумчиво ответил Рагнар, неотрывно смотря на простирающуюся внизу склона долину.
– Вы уже допросили этого лазутчика?
Казалось, Рагнар и не слышал вопроса. С отрешенным усталым видом он о чем-то думал, скрестив руки на груди. Но потом, словно сбросив оцепенение, с живостью ответил:
– А некого допрашивать, Ивар. Эти собаки носят при себе какой-то яд. – Он спрятал за ухмылкой горечь разочарования. – Маленькая ягода. Но делает свое дело в считанные мгновения.
Война выходила на новый виток, достигала своего апогея, когда не только правители, опытные военачальники и солдаты начинали это чувствовать, но и простой народ. Небывалые доселе волны беженцев. Прекращение торговых связей, резкое деление на «своих» и «чужих». И лазутчики… В последние несколько месяцев приграничные отряды находили десятками следы их пребывания. Вот только редкие единицы попадали в руки, да и те внятной информации не могли дать. А в этот раз… В этот раз рискованность Сверра граничила с наглой уверенностью: он не боялся быть разоблаченным, словно в открытую насмехаясь над своим противником. Что ж, Рагнар принял и этот вызов.
– Усилить наблюдение за лагерем. – Лицо молодого правителя выражало совершенную отрешенность и собранность, равно как и его голос. Он в совершенстве овладел способностью брать верх над своими эмоциями и чувствами, не позволяя страстям овладеть собою и сбить его с выбранного пути. Своей уверенностью Рагнар вселял надежду в своих воинов, в свой народ, придавая им силы для стойкости. – Также усилить бдительность всех отрядов на наших землях. Все торговые караваны тщательно осматривать. О любых подозрениях немедленно сообщать мне. Тот, кого ждал лазутчик, все еще здесь и он еще не исполнил свое задание. Он может затаиться на некоторое время, но мы все же должны найти его.
Ивар, как любой опытный военачальник, умел вовремя распознать, когда беседа окончена и нужно оставить своего правителя одного. Да и большого труда для него это не составляло: Рагнар буквально впитал в себя все привычки своего отца, порой до поразительной точности повторяя жесты и интонации Рейнолда. Нравился ему этот мальчишка, своим жизнелюбием, своими развитыми не по годам мудростью и уверенностью. И откуда только силы свои черпал? Вот только судьба совсем не ласкова к молодому правителю: с детства не знал он мирного неба над головой, да и родителей боги рано забрали к себе. Еще и свадьба эта с дочерью Сверра… Рагнар понимал, что она ничего не решит, и все же согласился, продолжая ждать новых ударов Моргаша. Однако, уж кому, как не Ивару, было знать, что любое, даже самое невыгодное решение, было тщательно взвешено молодым правителем и принималось практически всегда безошибочно верно. Годы уже доказали правоту многих из них. И пусть, во славу богов, так будет и в этот раз.
А девчонка… Девчонка Сверра не так уж проста, как кажется на первый взгляд. Что-то неуловимо-необъяснимое привлекало к ней внимание. Безошибочно распознающий людей с первых встреч, с Айной Ивар боялся ошибиться в своих заключениях. Старый воин и самому себе не смог бы объяснить, что же именно не давало ему покоя в принцессе-чужестранке, а потому он настороженно приглядывался к ней.
***
Огромные стены сегодня нещадно давили своей серостью и неприступностью. Защищенности, которую они являли собой, теперь уже было мало – Рагнару хотелось простора,
Ночь неслышно вступала в свои права, окутывая во тьму сперва леса, а затем равнины с горы. Она фанатично отплясывала свой танец, кружа с ветром и хлопьями снега, падавшими огромными хлопьями из черных туч. Сбивала с дороги и скрывала свет видневшихся вдали огней замка. В здешних краях ночь всегда была сурова. Она жестоко наказывала любого, пренебрегшего теплым кровом. Вот только народ Зангры нельзя было сломить. В своих молитвах люди все еще взывали к покинувшей их богине Айне, надеясь, что настанет время и они увидят ее явление. Много легенд было сложено о прекрасной светлой богине, разгневавшейся на людей за смерть своей дочери Мареллы, но ни одна из них не давала ответа, как вернуть благосклонность Светлой Айны.
Рагнар давно уже не верил во все эти легенды. Ни одна их них не говорила, какие грехи страдает его народ, во имя какой справедливости терпит жестокое иго Моргаша. Куда смотрят эти боги? Почему они бесстрастно взирают на то, как истребляют невинных? Почему молчат на все отчаянные молитвы? Потерявшие всякую надежду могут и дальше взывать к мифическим богам, а он до последнего будет верить в собственные силы. Пока бьется его сердце, он будет сражаться.
Мчась по окрестностям на своем коне, Рагнар упивался ощущением свободы. Она не опьяняла – будоражила, окрыляла. Его конь, уставший от сдержанного похода, сейчас и сам радовался быстрому бегу, мча своего всадника наперегонки с ветром. Быстрый. Но не Брайс. Увы…
По возвращении Рагнар не мог не навестить своего верного друга, и, к его радости, Брайс встретил своего хозяина уже крепко стоя на ногах. Немыслимо, невероятно! Эта девчонка все же смогла сделать невозможное: отвоевать Брайса у смерти. Никто не верил, даже он сам, а ей удалось. Рагнар был в полнейшем замешательстве. Что же делать с чужеродной принцессой, он не знал. Она совершенно незаметно становилась частью его народа, завоевывая себе место своим усердием и отзывчивостью. Однако… Однако… Рагнар вдруг понял, что по возвращении так и не видел Айну. Он не видел ее среди встречающих, прячущейся, как обычно, в тени двора или за спинами собравшихся. Он не видел ее и в конюшне, как это бывало раньше – даже несмотря на его запреты, она все равно приходила к Брайсу. Трудно было себе признаваться, но взгляд постоянно блуждал по собравшимся в поисках светловолосой девчонки и безошибочно находил ее в самых неприметных местах, либо в толпе, даже если она скрывалась в своих теплых бесформенных одеяниях. Нелегко ей здесь приходилось: суровый холодный край не чета ее теплой родине, а люди не спешили менять своего мнения, предпочитая держаться вдали от дочери их главного врага. Но ни единой жалобы ни от нее, ни от ее провожатых Рагнар ни разу не услышал. Что ж силы духа и стойкости им было не занимать, но надолго ли их хватит? Несколько месяцев ничтожно мало по сравнению с целой жизнью, на которую их обрекли. Так может быть принцессе Моргаша уже надоело играть в милосердие и она теперь кручинится о своей печальной участи где-то в уютном кресле возле камина? Да вот только что-то в глубине души подсказывало, что не так это.
От Ивара он не раз слышал, что отведенное для нее северное крыло замка Айна со старой помощницей привела в порядок после долгого запустения. Когда-то эта часть замка была отдана в распоряжение его матери. Ее смерть стала тяжелым ударом для отца. Он не разрешал никому приближаться к ее вещам, а на время своих отъездов давал приказания Ивару следить за тем, чтобы покой комнат никто не тревожил. Шли годы, и сам Рейнолд отправился вслед за своей до последних его дней горячо любимой женой. Рагнар долгое время не решался заходить в ту часть крыла, где все так ярко и болезненно напоминало о его невосполнимой потере и одиночестве. Частые военные походы не позволяли ему подолгу оставаться в замке, и со временем опустение и забытье окутало тот мирок, напоминавший о родителях. Насмешка судьбы: дочь его врага возрождала то, что было дорого его памяти и сердцу.