Свет среди хаоса
Шрифт:
— Прости…
Крик стал громче и приобрел другой тон, жалобный и испуганный. Голова отсоединилась от тела.
Люцифер посмотрел на свои руки: они были обожжены настолько, что казалось, его обварили кипятком. Целым котлованом. Как в Аду. Ничего нового.
Он оглядел себя с ног до головы. В ожогах было все тело.
Раненные руки, соприкасаясь об асфальт, создавали невыносимую боль, но это был единственный способ добраться до трещины в Ад — ползком.
Он еле втолкнул себя туда. При падении его и без того больное тело
Он потерпел поражение и сейчас падал. Падал долго и мучительно, в прямом смысле и у себя в душе.
А Врата Ада тем временем громко захлопнулись.
Бастет проснулась от того, что солнечные лучи жгли глазницы. Она села в кровати и заметила улыбающуюся Элеонору справа от себя. Мгновенно у нее началось что-то вроде паники.
— Скажи, она…
— Да. Ты ее убила.
Хаким счастья уронила голову на подушку и забилась в плаче. Это был плач счастья.
Но иногда попадались слезы горя от убийства родной крови, невинной девочки Иззы.
Постепенно она выплакала все и посидела в кровати. Потом с улыбкой встала, чуть не свалилась с ног и оперлась об стену. Элеонора подошла к ней на помощь, но Бастет отмахнулась и кинула себя на балкон, чуть не свалившись через перила.
— Ты что делаешь?
Бастет повернулась к ней с блаженной улыбкой.
— Я хочу полюбоваться напоследок миром, который спасла.
Ангел подошла к ней и посмотрела вниз.
Пейзаж был ужасен. Разруха давала о себе знать. Но как прекрасен был этот мир под лучами раннего утреннего солнца и пением птиц…
Это все Элеонора решила прервать одной фразой. Конечно, перед этим дала спасительнице полюбоваться миром.
— Антонио погиб.
— Что?..
Ангел рассказала ей все, и Баст, несмотря на слабость, перевела весь свой вес на нее и схватила за горло.
— Ты его не спасла!
Она попыталась выцарапать ей глаза, но тщетно. Она просто выплеснула эмоции и заревела в ее платье.
— Из-за тебя он так рано попал в Ад. слишком рано… он не достоин его, он же исправился… — Она вытерлась рукавом. — Но причина в смерти ребенка — один из самых сильных грехов.
— О чем ты? — спросила ангел, хлопая глазами. — Он сейчас на Небесах.
***
Переливающаяся гладь Врат сладко манила её к себе. Это был путь домой, где она не была словно вечность.
— Жаль, что его тело не сохранилось. Он достоин похорон.
— Без разницы, — ответила Элеонора. — Он и так нашел путь в загробный мир. Это пустая формальность.
— Все равно.
Бастет шагнула вперед, тяня за собой Сехмет в наручниках, когда услышала громкое, как всегда, появление Алехаарона. Не смог он появится, не задев плечо Элеоноры и не топнув ногами.
— Ты? — вздрогнула хаким счастья, напугавшись. Ангел же была подобна удаву или каменному изваянию, на которое ругается человек и в такие моменты словно усиливает свое хладнокровие.
— Это, короче, ты молодец типа.
— Типа?!
— Ой, не ори! Мои бедные уши… — он скорчил гримасу и с ней кивнул. — Ну типа да. Убила Эфем, спасла мир… Но все же большую часть
— Ты в курсе событий, как я поняла. — Баст это почему-то раздражало.
— Да-а, я ну очень внимательный. Хотя ладно, убить собственную внучку это тоже очень сложно. Вот же ты жестокая сво…
Не дав ему договорить, чтобы не врезать, она поймала тему и задала вопрос, который дался ей очень трудно и за который пожалела.
— А как ты узнал, что пока Изза не Эфем, ее нельзя убить?
— Потому что я пытался.
Бастет думала, что ослышалась и переспросила.
— Тогда убил Нофрет и попытался убить ее дочь не их папаша, а я, который взял его обличье. Я его уговаривал, пытался доказать, что Изза должна быть убита и это будет лучше для него, ибо Апоп ничего не даст ему, когда его любовь восстанет, но он не слушал и я убил его. — Он скорчил снова гримасу в такой неподходящий момент, когда Бастет, до этого опешенно оглядывающая его одним из самых шокированных взглядов за свою жизнь, с ревом бросилась на него с камнем в руке и с ним же упала на пол, на котором секунду назад стоял Алехаарон. Истинный убийца её дочери, который все это время был рядом…
========== Эпилог ==========
Солнце создавало блики, соприкасаясь с металлом гильотины. Оно больно било в глаза, но народу все равно доставляло удовольствие смотреть на нее, готовую обезглавить Апописа, сидящего под ней в темной одежде казненного. Когда лезвие пойдет вниз, на его одежде не будет видна кровь. А еще черное идеально подходило для правителя тьмы.
Баст это тоже доставляло удовольствие. Солнечные блики отображались и от ее короны Света, и это тоже заставляло людей улыбаться.
Царица, окруженная стражей, прошествовала к приговоренному и повернулась к народу.
— К сожалению, свое первое дело, что я осуществлю, взойдя на трон, это смерть. Но это смерть нашего врага, правителя тьмы, собирающегося взять Одаркию себе в руки и заодно и всю Анхдрасию! Его казнь — это светлое будущее для нас!
Ее слова поддержал радостный крик народа, и она повернулась к палачу.
— Приступай.
Он подошел к гильотине и уже потянул руку к рычажному механизму, как в руке отозвалась боль, пронесшаяся по всему телу, и палач свалился, когда оставалось всего мгновение до того, как он бы схватил рычаг и надавил своим весом. Он понял, что в него выстрелили зейном.
Нахлынула волна людских криков, Бастет даже не успела ничего осознать, как ее телохранители уже накрыли щитом и вместе с ней повалились на землю.
— Что случилось? — Царица пыталась перекричать шум.
— Судя по всему, сюда каким-то образом прорвалась армия Апопа…
Но в ответе уже не было смысла: она высунулась из щита под возмущение телохранителя и увидела их черные одеяния. Анхдарсийцы из Царства Апописа вперемешку с дратхами вереницей двигались к эшафоту, на ходу раскидывая и убивая анхдрасийцев Бастет и давая бой ее армии. Можно было быть и дураком, чтобы догадаться о их цели.