Свет Старлинг
Шрифт:
– А что с Северным крылом? – уточнила Деми, останавливаясь перед двустворчатыми дверьми, ведущими во внутренний двор. – Вы осмотрели разрушенный переход?
– Это удивительно, но… – Чемберс на мгновение замолчал, обдумывая дальнейшие слова. – Кажется, что землетрясение устранило главную проблему. Ненадежные перекрытия упали, не повредив основание галереи над пропастью, а это значит, что стены и кровлю можно будет восстановить. Думаю, Северное крыло вновь пригодно для жилья.
– Что ж, это хорошие новости, – согласилась Деметра.
– Ваша Светлость, вы забыли
Старомодный плащ из темно-серой шерсти с серебристой вышивкой был застегнут поверх платья. Двери распахнулись, и Деми, выйдя на улицу, направилась к черному экипажу. Дворецкий услужливо выдвинул для нее ступеньки.
Она думала, что за ней приедет только Рубина, но и Дориан тоже оказался внутри. Чемберс помог ей подняться и разместиться на сиденье.
Идея провести вечер с сестрой и бывшим охотником, до сих пор не казалась приятной… Однако Деметра поймала себя на том, что чувствует облегчение. Хорошо, что их будет сопровождать Дориан, а не Дрейк. Ведь тогда этот вечер, возможно, станет немногим из тех, когда не нужно будет беспокоиться о чувствах сестры к ее парню.
– Привет, – хрипло сказала Деми, когда дверца захлопнулась и карета отправилась в путь.
Дориан лишь хмуро кивнул. Деметра так и чувствовала, как скользят его колючие глаза по ее лицу, отмечая ссадины. Рубина тоже нахмурилась.
– Они что, совсем ничего не смогли с этим сделать? – спросила она. – Приложить лед, например, или применить чары…
– Из нас двоих только ты сегодня будешь красивой, – поджала губы Деметра и посмотрела в окно.
Можно было попросить сестру помочь, однако она нарочно решила этого не делать. Вспомнив о спасительной книге в сумке, Деми достала ее и раскрыла на первой странице. В закатном свете старинные буквы выглядели угрожающе, но только они могли отвлечь от реальности.
Она начала читать.
«Жил-был в деревне Шефферд молодой фермер Том. Жил он один в своем домишке на холме возле темного леса, и не ведал, что холм был тот не простой, а волшебный. Величался холм маленьким народцем «бру», и обитали в нем три фейри…
Шаловливыми они были, пакостливыми, на проделки веселые изобретательными. То Фани, рыжеволосая, безделушку себе украдет, то Ина, синеокая, ворон на поля напустит… А то Ника, прекрасней которой не сыщешь, залюбуется на спящего Тома и узелков в волосах его длинных наплетет.
Так и катилось колесо года, день за днем сменяясь. Весело жилось им от праздника до праздника в подобном соседстве, и другой жизни они не желали.
Ветер северный пришел в Шефферд, снегом укутал холмы и поля. Праздновали волшебные дворы Йоль, и собирались три маленькие фейри на бал к королеве. Надела Ника лучшее свое платье, сплетенное из тонкой хвойной нити и украшенное засохшими ягодами бузины. Залюбовалась собой, завертелась с кубком в руках перед зеркалом и пролила вино на ткань. Расстроилась, заплакала горько да из бру выбежала.
Села на большой заснеженный камень, залилась слезами пуще прежнего. Появилась тут перед ней волшебница могущественная, светловолосая. Присела
Сказала волшебница:
– Не снимешь платья этого, и очаруешь ты и фейри, и человека любого. Не будет возле Хэксбриджа фейри красивее. А коль снимешь, обратное проклятие на тебя ляжет и на дочерей твоих.
Не смогла Ника устоять перед таким предложением, надела она платье и самой очаровательной на зимнем балу стала. И оба двора – Благой и Неблагой – о ней узнали, и очередь ухажеров выстроилась.
Ветер восточный пришел в Шефферд, цветами раскрасил сады и луга. Праздновали волшебные дворы Остару, и собирались три маленькие фейри на бал к королеве. Сплела Ина венок из терпких трав и весенних цветов, на голову надела и зачаровать его решила. Начала она заклинанье, но пары слов сказать не успела, как поникли бутоны, завяли травы, и венок весь развалился. Расстроилась она, заплакала горько да из бру выбежала.
Села на большой камень, заросший цветами, залилась слезами пуще прежнего. Появилась тут перед ней волшебница могущественная. Присела рядом, успокоила фейри, рукой махнула и сотворила из воздуха драгоценный венок. Серебро на нем переплеталось тонкими стеблями, хрустальные цветы сверкали на солнце, а крошечные подвески играли на ветру мелодичным звоном. И не было на свете венка чудеснее, и залюбовалась Ина.
Сказала волшебница:
– Не используешь ты силы этого амулета людям во вред, и не будет возле Хэксбриджа фейри сильнее. А коль ослушаешься, твои друзья врагами оборотятся и страшное сотворят.
Не смогла Ина устоять перед таким предложением, приняла она венок и удивила на балу всех своей магией. И оба двора о ней узнали, и самой сильной в округе она прослыла.
Ветер южный пришел в Шефферд, жарой опалил леса и равнины. Праздновали волшебные дворы Литу, и собирались три маленькие фейри на бал. Запаздывала Фани, не могла придумать, как перехитрить подруг и через самый большой костер на празднике перепрыгнуть. Думала она, думала, заклинания мудреные вспоминала – не смогла найти способ. Расстроилась она, заплакала горько да из бру выбежала.
Села она на большой замшелый камень, залилась слезами пуще прежнего. Появилась тут перед ней волшебница могущественная. Присела рядом, успокоила фейри, рукой махнула и сотворила из воздуха крылышки золотистые. Тончайшие их ячейки переливались радужным светом, основания трепетали воздушным пухом, а острые кончики унизывали нити росы. И не было на свете крыльев прекраснее, и залюбовалась Фани. Сказала волшебница:
– Не возьмешь ты больше чужого, и подчинится тебе сам ветер, и в мгновение ока ты будешь любое расстояние преодолевать. Не будет возле Хэксбриджа фейри быстрее и хитрее. А коль ослушаешься, не успеешь ты скрыться от смерти и настигнет она тебя.