Свет стража Араэля
Шрифт:
— За последние полчаса эти громады стали светить ярче.
— Потому что воздействие стел на энергопотоки усиливается с каждой минутой, — произнес дух, — и мне к ним уже не подойти. Боюсь, вся территория вокзала сейчас представляет для меня угрозу.
— Почему? — уточил Рафаэль.
— Эти стелы вбирают в себя любую энергию и мою тоже.
Ровена замерла.
— Сильвестр, вы ведь…
— Да, — улыбнулся дух, — я принадлежу этому месту, и чем больше оно разрушается, тем
На его лице все равно появилась улыбка.
— Но у меня еще есть время до полного поглощения, и кое-какую информацию собрать все же удалось.
Сильвестр поднял ладонь. Над ней сформировалось объемное изображение атомной структуры.
— Вот ваш образец, — сказал он Гедеону. — То, что разрушило молекулярные связи потоков в защитной сети и вызвало обрушение Марианира и Славы весенней на эктоуровне.
Турмистров подставил прозрачную экситоновую пластину к изображению, и оно успешно переехало на новую подставку.
— Было легко найти его, — заметил дух, — остаточная эктоплацента нашего гостя повсюду на руинах.
— Можете определить что это? — утонил Рафаэль.
Сильвестр на мгновение задумался.
— Все защитные системы используют известную энергию — солнечную, лунную, энергию ядра земли, космический поток, наконец. Но это… — дух смотрел на изображение атомов. — Это энергия не естественная для нашего мира. Я бы отнес её к уровням мироздания, находящимся за известными нам, и как ни странно я знаю эту структуру.
— Откуда же? — спросила Ровена.
— Триста лет назад она появлялась в наших широтах, но потом исчезла так же бесследно…
Сильвестр говорил с явным с сомнением.
— Могу поклясться, господа, что это энергия Араэля.
Гедеон вопросительно вскинул бровь.
— Мифического камня?
— Камень был воплощением, сосудом, содержащим эту энергию, — поправил его дух. — Сама же она была вызвана в наш мир из глубины вселенной.
— Отлично, — кивнул Рафаэль, — у нас мифический демон разгуливает.
Сильвестр покачал головой.
— Я не ручаюсь, но иных предположений у меня нет.
Золотое сияние в теле духа мягко гасло.
— Советник, вам пора, — с тревогой произнесла Ровена. — Уходите в отдаленные параллели, рассредоточьтесь. В таком виде вам здесь оставаться нельзя.
Сльвестр поклонился девушке.
— Я желаю вам удачи. Мне жаль, что я не смогу помочь в этом деле.
— Уходите, — стражница улыбнулась. — Мы не подведем вас.
Дух растаял в сиянии, оставив людей в раздумьях.
— Что-то страшно мне, — произнес Алексей. — Хранитель нас еще ни разу не покидал.
Ровена обратила внимание на повторяющуюся видеозапись. Камера вышла достаточно далеко за край попасти, чтобы захватить
— А это что?
— Тоже не знаю, — Гедеона и самого это не радовало. — И осветить не можем, потому что энергия прожекторов утекает в столб мгновенно.
— Может, факелы сделаем? — предложил Рафаэль.
— Нет, — усмехнулся Турмистров, — через два часа взойдет солнце.
Солнечный свет, наконец, показал обе пропасти до самого дна. Глубина второй была не меньше пятидесяти метров. Где-то в десяти метрах начинались элементы конструкции. Из толщи земли выходили железные мосты, соединяющие небольшие площадки, трубы и опоры под ними. Люди ходили вдоль края.
— Что за коммуникации? — Ровена разглядывала трубы.
Несмотря на детальное знание всех планов вокзала, она не могла связать видимые элементы ни с чем на схеме. Да и расстояние от поверхности было приличное.
Рафаэль покачал головой:
— Что бы это ни было, это старье. На вид всей этой арматуре лет триста. Может, коммуникации предыдущих сооружений?
— До две тысячи пятнадцатого года здесь были только обычные жилые дома старого города, — Ровена присела на край. — Да и глубина залегания труб не подходит, больше напоминает коммуникации какого-то крупного завода, но здесь ничего подобного никогда не строилось. Изначально место вообще было пустырем. Огромное владение семейства, как там его звали… Валей. Эмигранты.
— Зубрила, — засмеялся Рафаэль.
— Люблю историю родного края, — улыбнулась Ровена. — Ладно, у меня есть идея.
Поржавевшие конструкции на дне пропасти навели на мысль.
Старые планы спали под пылью на самой верхней полке самого дальнего стеллажа архива. Чертежи девятнадцатого века нисколько не испортились, но старая бумага была мягкой и требовала особого обращения. Так что архивариус Курст не позволил даже к ней прикоснуться. Он сам разложил планы на столе, вытанцовывая вокруг стражей на своих козлиных копытцах.
— Итак, господа, чем могу помочь?
Архив был местом тихим, уединенным, а иногда и совсем забытым. Библиотека вокзального комплекса, конечно, пользовалась популярностью, но комнаты со священной для любого архива пылью редко видели посетителей. Архивариус Курст, более похожий на фавна половиной тела, все же им не являлся, представлял вид шотландских урисков, и в отличие от фавнов, любящих развлечения погорячее, предпочитал добрую книгу в тяжелом переплете и стаканчик глинтвейна под светом люстр архива. У этого господина можно было получить много полезной информации.