Свет твоих глаз
Шрифт:
– Точнее, ограбили вас, – процедил Пьер сквозь зубы, и его злость на англичан, и без того с каждым днем нараставшая, стала еще сильнее. С самого приезда на остров он узнал, что английские суда с провизией были отрезаны от острова американцами, и командующий фортом решил скупить запас на зиму у местных с острова и материка.
Островитяне и местные индейцы, естественно, не желали расставаться с таким трудом добытыми припасами. Но им не оставили выбора. Либо они приносили еду в форт и принимали жалкую плату, либо
Так или иначе, сложно было всем. Зимовать пришлось впроголодь. А Анжелика, он ясно это видел, до сих пор была голодна.
Он вспомнил сверток с едой, который она оставила вчера на столе, ту маленькую порцию, которую она принесла матушке. Неужели это была ее личная порция?
– Возвращайся со мной на ферму и присоединяйся к нам с матушкой за завтраком, – сказал он. – Я сделаю тебе лучшие рыбные котлеты на свете.
Ее брови взметнулись вверх.
– Ты? Готовишь?
– Oui. Ты не поверишь, но я стал вполне приличным поваром.
– Ты прав. Я не верю.
– Тогда тебе правда стоит попробовать мою стряпню.
Она взглянула на солнце, оценивая время, и покосилась в сторону города:
– К половине четвертого мне нужно быть в другом месте.
– Ты вернешься задолго до этого.
Пьер напрягся в ожидании ее ответа. Больше всего ему хотелось приготовить ей пир, хоть как-то отблагодарив за все, что она зимой сделала для матушки. Ему хотелось ее накормить, увидеть, как голодное выражение ее глаз сменяется удовольствием.
– Пожалуйста, ma ch'erie. От моей готовки еще никто не умирал… пока что.
– Приятно слышать.
Он улыбнулся.
Она помедлила, но все же ответила на его улыбку.
– Как же я могу устоять после того, как ты обещал меня не убить?
– Вот и хорошо. Пойдем. Давай наперегонки.
– Мы больше не можем бегать.
– Почему нет? Боишься, что я все еще быстрее тебя?
– Пьер Дюран, твоя самоуверенность никуда не делась, верно?
– Но ведь я всего лишь сказал правду.
Он наслаждался тем, что она с готовностью включалась в дружескую перепалку и отвечала ему без стеснения.
Анжелика приподняла подол юбки, что позволило Пьеру мельком заметить ее босые ноги. Пьер покосился на собственные сапоги. Неужели у нее нет обуви?
– Ладно, можем побегать в другой день…
Она рванулась вперед и исчезла в кустах, оставив его глазеть вслед.
– Кто последний, тот чистит рыбу! – крикнула она через плечо.
Он сорвался с места и, догоняя ее, понял, что счастлив вернуться домой. Он и не предполагал, что ему будет дано такое почувствовать.
Глава 7
Пьер откинулся на спинку кухонного стула, скрестил руки на груди и почувствовал, как его, несмотря на пустой желудок,
Анжелика поднесла ко рту вилку с последним кусочком рыбной котлеты. С закрытыми глазами принюхалась, втягивая аромат, как делала перед каждым укусом, и отправила котлету в рот. Жевала она медленно, наслаждаясь каждой крошкой рыбы и картофеля, из которых он слепил котлеты.
Пьер не мог не смотреть, как она ест. Это было все равно что любоваться прекрасным закатом.
– Пьер, это так вкусно, – сказала она с полным ртом как минимум в десятый раз с начала завтрака.
Улыбка матушки была невероятно искренней, а в глазах блестели слезы, словно ее радость от удовольствия Анжелики была почти так же сильна, как от собственной сытости.
Он настоял на том, чтобы женщины съели все, что он приготовил. Сам Пьер всегда мог выпросить еды у кого-то из своих людей и поесть позже. В крайнем случае можно закупиться у англичан. Пока же он смотрел на матушку и Анжелику – особенно на Анжелику, – которые наслаждались каждым кусочком.
Девушка открыла глаза. И от вида ее чудесных алых губ, сложившихся в довольную улыбку, Пьер почувствовал, как сжимается сердце в груди.
– Ты ошибался, – сказала она.
– Я никогда не ошибаюсь.
– На этот раз ошибся.
Солнечный свет, просачиваясь сквозь тонкие занавески, золотил ее растрепавшиеся кудряшки, превращая их в красно-каштановую корону. Во время гонки к коттеджу капор сполз ей сзади на шею, и волосы вновь окружили лицо ореолом. Пьер этому радовался.
– Ты почти убил меня своей стряпней. – Она положила вилку на опустевшую тарелку и тоже откинулась на стуле.
– Что? Я почти убил тебя? Не может быть.
– Да. Я едва не умерла от удовольствия. – В ее глазах сияло искреннее восхищение. – Я уже и не помню, когда в последний раз получала такое удовольствие от еды.
Ее искренняя похвала грела не хуже солнечных лучей.
Тепло наполнило Пьера до самой макушки. Он взял свою кружку с кофе и отпил, позволив богатому вкусу оттенить удовольствие, которого он уже давным-давно не испытывал.
– А особенно мне понравилось в угощении то, что впервые чистить и разделывать рыбу пришлось не мне. – Анжелика обхватила свою чашку ладонями и вдохнула густой свежий аромат.
Ему не хотелось даже думать о горьком чае из морских желудей, который он выплеснул в траву, или о том, когда в последний раз Анжелике и матушке доводилось пить настоящий кофе.
– Однако победила ты благодаря жульничеству, – сказал он.
Анжелика в ответ мило улыбнулась:
– Не успела я даже подумать, что ты научился принимать поражения, как положено большому мальчику…
– У тебя была фора, и ты срезала дорогу.
– Мириам, кажется, Пьеру нужен носовой платочек, чтобы поплакать на эту тему.