Свет укажет…
Шрифт:
В течение разговора я оглядываюсь по сторонам, изучаю обстановку, не происходит ли чего-то странного. Марина расспрашивает меня про поездку. Я же пока обхожусь только рассказом про обучение и сам Лондон. Мы договариваемся с ней о встрече. Несмотря на то, что в разгаре рабочий день, подруга проводит его дома. Месяц назад она защитила диплом, но с поиском работы не торопится. Поднимаюсь с лавочки и направляюсь к ней домой. Мне нужно пройтись, оценить окружающий мир и немного раскинуть мозгами.
Странно то, что мой символ на камне засветился,
Я набираю номера друзей еще несколько раз и когда в снова слышу автоматический голос на том конце, не сдерживаюсь и ругаюсь вслух на все сразу, глядя на редкие облака:
– Зачем я ввязалась во все это?! Зачем ты приволок эту шкатулку?! Зачем я до тебя вообще дотронулась?! – последний вопрос адресую «Корктане», которую снова достаю убедиться, что все происходит наяву.
Вот к чему приводит доверие к людям! Не общалась бы с ними, и не полезла бы смотреть эту шкатулку – ничего бы и не случилось. А теперь какая-то херня происходит!
Сама себя завожу этими мыслями с пол-оборота.
У меня внутри что-то зудит, мне хочется действовать, но я не знаю, что нужно делать. Кажется, будто этот зуд движется во мне, пытается найти выход… и концентрируется на руке там, где находится татуировка.
Чтобы отвлечься, я захожу в магазин. Желудок уже не раз напоминал о том, что я с ночи так ничего еще и не съела. В магазине подхожу к витрине с пирожными, вижу свои любимые. И к нему протягивает руку рядом стоящая женщина. Как же все бесит! Я неожиданно для себя, уже накрученная собственными размышлениями, так злюсь, что хватаю ее за руку:
– Возьмите что-то другое, эти я забираю, я раньше вас подошла.
Говорю это, и происходит нечто необычное: слышу свой голос со стороны, он вторит моему настоящему, и он другой – измененный и более убедительный. Злость сразу куда-то исчезает, я убеждена в том, что женщина меня послушает, и я заберу эти пирожные. Я абсолютно уверена в этом. А в глазах покупательницы долю секунды я вижу блеск зеленого огонька.
Я отпускаю ее руку, не зная, что сказать, и еще не веря, что я вот так бесцеремонно схватила незнакомого человека за руку. Женщина же, наверняка в другой раз, как и любой человек на нее месте, просто так не оставившая бы мою выходку без внимания и обязательно высказавшая все, что обо мне думает, послушно протягивает мне коробку с пирожными.
Расплатившись, я выхожу из магазина и прислушиваюсь к себе – зуда больше не ощущаю. Во мне поселилось какое-то
На ближайшей остановке я сажусь в автобус и еду, наконец, к Марине. Я никогда не позову ее к себе в гости, в нашу позорную панельную хрущевку, которую родители купили в ипотеку после банкротства и нашего вынужденного трехмесячного проживания в доме моих дяди и тети. Я вообще никого никогда не звала к себе.
Я приезжаю к подруге, и она рассказывает мне обо всем подряд, о чем не успела натрещать по телефону. Говорит, что хочет поехать в Европу отдохнуть, а родители настаивают на том, чтобы она искала работу. Но вообще-то она может себе позволить и не работать – мама с папой дают ей деньги. Поэтому сейчас она и отдыхает дома с комфортом. Я тоже могу пойти работать, но не считаю нужным распыляться на один-два месяца на работу официанткой или секретаршей. У меня другие цели. И учеба не должна страдать, она важнее мелких заработков.
Спустя пару часов ее болтовни я решаюсь и рассказываю подруге про «Корктану». Даже показываю шкатулку, которую забрала из квартиры Богдана. Марине интересно, она много расспрашивает, а я отвечаю в подробностях. Татуировку на руке она не видит, как и светящиеся символы на камнях. Она видит просто камни. Но она верит мне и искренне пугается, когда рассказываю про исчезновение друзей.
– …Так что я ввязалась во что-то непонятное и теперь не знаю, что делать с этим приключением. И как выполнить задание.
Марина просит меня написать на бумаге текст, который появился у меня на руке. Пишу, протягиваю ей лист:
«Найди орудие, которое укажет тебе истинный путь, и принеси жертву».
Она читает это вслух, потом читает правила, которые написаны на внутренней стороне лепестков шкатулки.
– Ну так, может, нужно делать то, что тебе хочется, и тогда ты воплотишь свою волю? Ты же хотела на практику – вот и иди…
Мы еще недолго рассуждаем и строим догадки, а вечером отправляемся в местный парк на набережную. Покупаем по хот-догу в палатке и идем по аллее, обсуждая предложение подруги оттенить мои светло-русые волосы каким-нибудь модным в этом сезоне цветом.
– …К твоим серым глазам подойдет. Чуть стального добавить, самую каплю. А если еще и подрезать немного и укладывать в пышное каре, так вообще будет огонь!
Пару раз я поддавалась на ее уговоры – у подруги глаз был наметан, она видела, какой оттенок подойдет.
Неожиданно возле меня, почти перед носом проезжает велосипедист, едва меня не задевая. Я останавливаюсь и раздраженно смотрю ему вслед. Открываю рот, чтобы возмутиться, делаю шаг вперед, и меня все-таки сбивают. Еще один велосипедист. Я не падаю, мне удается удержаться на ногах, но я роняю хот-дог и матерюсь, не стесняясь. Мы ведь даже не по велодорожке идем, а по пешеходной аллее!