Свет в окошке
Шрифт:
– «Скорую»?!
Борис, оттолкнув Дашу, ломанулся к сараю.
– Ее нельзя трогать! – заорала Даша ему вслед. – Надо «Скорую»… Или попутку… Может, у кого-нибудь телефон будет с собой!
Тут же подумала: «Какие в этот час попутки?»
Происходящее напоминало кошмарный сон.
Даша бросилась в сарай, вслед за Борисом.
Наталья лежала теперь в свете двух фонарей – крест-накрест светили они, и это почему-то ужасно не понравилось Даше…
Борис склонился над женой.
– Миленькая моя… –
– Нет… – едва слышно ответила Наталья.
– Ласточка… птичка!
Эти слова странно звучали здесь – в темном, грязном лодочном сарае. Борис поцеловал Наталью в щеку, потом в другую. Осторожно прижался губами к ее руке, зажимающей рану на животе. Поцеловал в колено.
– Я тебя люблю.
– И я…
– Ты самая лучшая. Солнышко.
– Милый… – хриплый шепот сестры.
Он опять покрыл ее осторожными, быстрыми поцелуями – с ног до головы.
– Ты самая красивая. Ты лучше всех! Ты мой свет в окошке! – страстно произнес он. Это была та сама страсть, которую ждала от него Наталья. То, чего ей так не хватало…
Даша, находясь в ступоре, наблюдала за всей этой сценой, зажав ладонями рот. Ей хотелось кричать… Половица под ногой скрипнула, и Даша дернулась, очнулась:
– Боря, я за помощью!
– Да, иди, – не оборачиваясь, спокойно отозвался Борис. – Иди, Даша. А я с ней побуду.
Даша побежала по деревянному настилу к берегу. «Надо через лес, так быстрей!»
Она споткнулась (ноги скользили внутри мокрых кроссовок) – и тут что-то блеснуло под ногами, в лунном свете. Даша наклонилась и подняла пистолет.
Тяжелый, чуть теплый. Из него недавно стреляли. Служебный пистолет Руслана Кедрова. Вершинин выхватил его у Руслана, потом Руслану все-таки удалось выбить у того пистолет из рук… Руслан не стал тратить время на поиски оружия, бросился вслед за Германом.
Где они сейчас?
Если у Руслана нет пистолета, а у Вершинина до сих пор в руках нож, то…
Точно – Вершинин успел ранить Руслана из его же оружия; если прокрутить в голове то, что творилось недавно в сарае…
Все плохо.
Очень плохо.
И Наталья, и Руслан. Самые любимые.
«Убью…» – подумала Даша, глядя на пистолет. Она ни секунды не сомневалась, что сможет убить Германа Вершинина. Только вот остались ли патроны в пистолете?
Даша не знала, как это проверить.
Как стрелять – она примерно представляла. Даже в руках пистолет держала как-то – правда, бутафорский, на киностудии…
Она побежала по тропинке вперед.
Почти ничего не было видно, и она посетовала, что не захватила один из фонариков, оставшихся в лодочном сарае. Но возвращаться – только драгоценное время терять!
Пока бежала, держа в одной руке пистолет, а другую прижимая к груди (в легких продолжало покалывать), перед ее мысленным взором
Герман Вершинин топит ее в озере. Черно-зеленый сумрак, серебристый контур месяца, который виден сквозь толщу воды… Картина происходящего – словно со стороны и сверху: Вершинин, опустив руку под воду, лежит на мостках. Пузырьки воздуха лопаются на черной поверхности, потом прекращаются. Вершинин вытаскивает из воды руку. Стряхивает с нее капельки воды. Поднимает нож, лежащий неподалеку. И убегает – легко перебирая своими длинными ногами…
Появляется Наталья.
На ходу сбрасывает с себя куртку, прыгает в воду, даже не раздумывая. Через минуту, поднимая тучу брызг, выталкивает на поверхность ее, Дашу. Слегка постанывая от напряжения, пытается втащить Дашу на мостки…
Бледное лицо, сомкнутые слипшиеся ресницы. Даша видела себя со стороны, словно паря где-то сверху…
Даша споткнулась, едва не упала. Картинка перед ее глазами исчезла.
Зато впереди, в конце тропинки, блеснул свет. Шоссе!
И два темных силуэта впереди – то сливаются в один, то расходятся.
Они – Герман и Руслан. Значит, Руслан еще жив…
Даша побежала быстрей. Она уже не чувствовала ни холода, ни сырости, ни боли в легких.
Ближе, ближе. Их голоса – слов не разобрать; громкое, сдавленное дыхание…
Еще ближе. Даша подняла пистолет.
– …ты меня достал, капитан…
– …сука…
– …все равно сдохнешь…
– …пусти!.. Пусти, я сказал! – Голос Вершинина был полон мрачной ненависти.
Перед Дашей на фоне огней были видны только силуэты – высокий (Герман) и на полголовы ниже (Руслан). Два черных смазанных силуэта – почему-то они напоминали древнюю наскальную живопись. Тень воина.
Воин был один – Руслан. А второй – зверь…
Даша нацелила пистолет в сторону Вершинина и нажала на спусковой крючок.
Ничего не произошло.
То ли патроны кончились, то ли она делала что-то неправильно…
В руке Вершинина – что-то длинное, острое. Нож. Он замахивается на Руслана. Зверь скалит зубы, поднимает когтистую лапу…
Даша, призвав все свои воспоминания о детективах и боевиках («передернуть затвор», «опустить предохранитель»… что там еще?), судорожно затеребила пистолет в руках. В нем что-то щелкнуло и как будто снова встало на место… Получилось?
Даша снова потянула на себя спусковой крючок – и в этот момент две тени слились, закрутились в вихре. Не разобрать, кто из них кто.
– Герман! – звонко крикнула она. – Герман, сдохни…
Она дожала крючок до конца, и раздался выстрел. Руку дернуло, и Даша невольно выронила пистолет.