Свет во мгле ночи

Голдон Эллисон

Вероника неспешно и грациозно поднималась на второй этаж по большой винтовой лестнице, дабы вернуть книгу на её законное место. Девушка переступила последнюю ступеньку, приподняв ладонь с гладких и сверкающих перил. Вторая рука вжималась в твёрдый переплёт книги, оставляя на ней слегка заметные вмятины. Вероника быстро затерялась в лабиринте из шкафов, где шла практически на цыпочках, но сохраняя непоколебимость своих действий. Она, наконец, нашла нужную секцию и подступила к полкам. Девушка легко положила книгу в специальную ячейку. Быстро развернувшись, Вероника уж хотела

покинуть библиотеку, как вдруг глаза зацепились за белый и знакомый силуэт. Девушка вмиг узнала собственную мать, отчего невольно вскинула светлую бровь вверх. Она тихо двинулась за удаляющимся силуэтом, аккуратно ступая на поверхность и не оставляя после себя ни единого звука.

Екатерина озиралась по сторонам, из-за чего Вероника тут же скрылась за стеллажом. Девушка дышала настолько тихо и короткими вдохами, что кислорода не хватало для лёгких. Но Екатерина остановилась. Её изумрудные глаза вновь с опаской оглянулись. Никого не встретив, женщина начала быстро перебирать пальцами по ячейкам и искать нужную книгу. Вероника же невольно подняла глаза кверху, дабы прочитать название секции. Но от увиденного девушка изумлённо скривилась. Название секции обозначилось лишь одним словом – "Пустая", но от этих букв уже становилось не по себе даже Веронике. Она подступила чуть ближе, дабы всё ещё лучше разглядеть.

Екатерина, наконец, нашла нужную книгу и стала нервно перебирать пальцами жёлтые страницы. Она резко остановилась и начала вчитываться в каждое слово. Женщина едва заметно вздрогнула от мурашек, что побежали по её телу. Но зажмурившись, Екатерина тихо закрыла книгу, оставив её в руках ещё на некоторое время. Она неохотно вернула том на место и медленно развернулась. Её нефритовые глаза сохраняли какую-то печаль, которая томилась далеко-далеко в душе, а взор по-прежнему был туманен. Вероника даже не шелохнулась. Она с холодным интересом глядела не то на мать, не то на полки. Екатерина не сразу заметила дочь, но изумрудные очи, наконец, нашли её, отчего женщина отступила.

– Вероника? – уж слишком спокойно вымолвила мать.

– Что читала? – слегка помедлив, задала свой вопрос Вера. – Секция писания о Пустой. Тебе, как Королеве Света и её преемницы, непозволительно такое читать. Тем более религиозные бредни, написанные сторонниками Иллариона и Королевством Оборотней. Ведь только они превозносят её.

Екатерина на это лишь тихо выдохнула и отвела глаза в сторону.

– Я не религиозные писания читала, а лишь размышление по поводу Пустой и не более, – сухо сказала Екатерина и двинулась вперёд по коридору. – А ты что тут делала?

Вероника, услышав этот вопрос, тут же скривилась. Она прекрасно понимала, что мать аккуратно пытается свести тему к другому разговору.

– Читала про формирование и укрепление власти Столицы, – коротко и неохотно ответила девушка, скрестив руки на груди.

– И что? Узнала что-то дельное? – спросила Екатерина, искоса взглянув на дочь.

– Нет. Я же слушаю ваши речи и рассказы. Хотела узнать другую точку зрения, но, видимо, её нет при такой-то власти, – призналась Вероника, слегка закатив глаза к потолку. – Но я согласна с тем, что Столица

стала хорошим выходом из всех войн, которые в то время переполняли наши земли. Королевство, что приветствует всех, несмотря на магию, кровь и религию. Правда, оно стоит на трупах, как и все дома в этом мире.

Стоило им только переступить порог библиотеки, как Вероника вмиг встрепенулась.

– Мама, прошу разъяснить мне свою точку зрения насчёт Адалии, – твёрдо настаивала девушка.

Екатерина на секунду посмотрела на дочь, но тут же отвела очи в сторону. Она громко вздохнула и выпрямила и так ровную спину. Взяв ладонь в ладонь, правительница Королевства Света пошла чуть медленнее.

– Откуда ты узнала её имя? – поинтересовалась Екатерина, при этом храня в голосе равнодушие. – Аббаста, наверное, растрепал, да?

– Нет, совсем нет. Он ни разу не говорил о ней при мне, – отрицала Вероника.

А Екатерина лишь смерила тишину, сохраняя молчание ещё пару мгновений, дабы разобраться в собственных раздумьях и подобрать правильные слова.

– Вероника… Отбрось эти суеверные мысли. Ты же умная девочка, не начинай улетать в фантазии, лучше опирайся на разум, а не на мечты, – вдруг холодно начала Екатерина, слегка прикрыв глаза.

– Когда я опиралась на фантазии и мечты? Вы меня с детства учили мыслить здраво. Чувства — слабость, разум — единственный верный путеводитель, – слетели с губ слова Веры. – Но кошмары, это же неспроста.

– Прекрати, Вероника, прошу, – твердым тоном прошипела Екатерина, останавливаясь. Она мигом перевела свои нефритовые холодные глаза на девушку, всматриваясь прямо в душу. – Если бы было всё так просто. Но пойми, мы с твоим отцом всё видели своими глазами… И обманывать они нас не могли, как и аппараты, которые зафиксировали это… Так что прошу, смирись со всеми событиями, которые столь трагично сложились.

Вероника лишь поджав губы, мотнула головой и двинулась вперёд, наращивая свой темп ходьбы.

– Тогда я сама найду сестру, – решительно и, без сомнений, заявила Вероника, глядя прямо в глаза матери.

– Нет. Даже не смей покидать замок, особенно сейчас, когда Столица на грани войны. Да ты и так цель многих личностей, что хотят твоей силы, которую пока не можешь пробудить, – возразила Екатерина.

– Это всё из-за политики Иллариона, да? – сквозь зубы выцедила Вероника.

– Да! – уже голосом, переполненным отвратными чувствами, сказала Екатерина, отчего её глаза так и загорелись. – Это очень подлая персона, от которой всегда стоит держаться подальше. Тебе повезёт, если будешь встречать его только в стенах замка.

Вероника изумлённо взглянула на мать, услышав такой тон, наверное, впервые в жизни.

– Прошу, дорогая. Не делай никаких глупостей. Я понимаю, что сложно и очень больно. Понимаю, что воображение тебя дурманит. Но пообещай мне, что пока не покинешь пределы замка, – жестко начала Екатерина, смотря на дочь с твердым настроем, которые едва приоткрывал искры переживаний.

Вероника не смогла долго находиться под таким тяжёлым взглядом. Редко можно было увидеть столь большое и частое проявление эмоций у матери.