Свет во тьме светит. Размышление о Евангелии от Иоанна
Шрифт:
Что же касается иерусалимской толпы, то она просто восприняла слова Иисуса как нечто недопустимое, вызывающее, фамильярное. В 18-м стихе пятой главы следовало бы перевести не «делая Себя равным Богу», а «говоря с Богом панибратски» (вызывающе, как с приятелем, как капризный ребенок с отцом и т. п.). Речь здесь идет не о равенстве Сына Отцу, а об особых, уникальных и неповторимых отношениях между Богом и человеком, понять смысл которых со стороны просто невозможно.
Один из французских писателей XX в. возмущался новыми переводами Библии и Литургии. Он говорил, что Библию, где к Богу обращаются на «Ты», нельзя читать, подобно тому, как нельзя посещать храм, где происходит то же самое. Дело в том, что в старой французской Библии — как в Ветхом, так и в Новом Завете — к Богу Отцу, к Иисусу
Встретив исцеленного в храме, Иисус говорит ему: «Не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» (5:14). Похожие слова мы услышим вскоре еще раз. В 8-й главе Иисус скажет схваченной во время свидания с любовником женщине, которую к Нему привели: «И Я тебя не осуждаю, иди и впредь не греши» (8:11).
Эти слова — «не греши больше» — всеобъемлющая формула покаяния. Устами Иисуса Бог призывает грешника не возвращаться к греху. Об этом с грубоватой образностью сказано в Притчах Соломона: «Как пес возвращается на блевотину свою, так глупый повторяет глупость свою» (Прит. 26:11). Потом этот стих повторит апостол Петр: «Не возвращайся к своему греху, как пес возвращается на свою блевотину» (2 Пет. 2:22). Вообще в книге Притчей Соломона мудрость достаточно архаична, мысль не одевается здесь в изящные одежды, все называется своими именами. И Петр, человек простой, с легкостью употребляет эти грубые афоризмы, которые ему по душе. Итак, не греши больше, не возвращайся к тому, от чего ушел. В этом призыве заключено нечто сердцевинное, связанное с покаянием вообще и с таинством покаяния в частности.
Говоря на тему «Не греши больше», можно провести еще одну параллель. В Евангелии от Матфея (глава 12) и в Евангелии от Луки (глава 11) рассказана притча. Когда нечистый дух выходит из человека, то «ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собой семь духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого». Значит, если раскаявшийся грешник возвращается к своему греху, он впадает в нечто худшее. Не греши, «чтобы не случилось с тобою чего хуже», — говорит Иисус в Евангелии от Иоанна. Из собственного опыта мы знаем: когда человек возвращается к своим слабостям, порокам и т. д., что называется, «на следующем витке», беда приобретает более страшные очертания, чем прежде. Если, например, в первый раз человек украл, обидел или убил кого-то по неведению и раскаялся в этом, а потом снова начал красть, обижать, убивать, — значит, он делает это уже вполне осознанно. И это гораздо страшнее.
…Отправив исцеленного, Иисус продолжает диалог с иудеями. «Не думайте, — говорит Он, — что Я буду обвинять вас пред Отцем: есть на вас обвинитель Моисей, на которого вы уповаете. Ибо если вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что Он писал обо Мне. Если же его писаниям не верите, как поверите Моим словам?» (5:45-47).
Если мы внимательно прочитаем этот текст, то вспомним, что о том же самом говорится в 16-й главе Евангелия от Луки, в притче о богатом и Лазаре. Богатый после смерти, в аду, умоляет Авраама отправить Лазаря в дом отца, к братьям, чтобы Лазарь предупредил их, что они ведут дурную жизнь, и привел бы их к другой жизни. На эту просьбу Авраам отвечает: «У них есть Моисей и пророки, пусть слушают их». На это богатый говорит: «Если кто из мертвых придет к ним, покаются». Но Авраам возражает: «Если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто из мертвых воскрес, не поверят».
В этой притче речь идет о том, что народу Израилеву следует слушаться Моисея. И это понятно, ведь Закон дан для того, чтобы его слушать и исполнять. Но в Евангелии от Иоанна, хотя речь идет вроде бы о том же самом, употреблен новый глагол, причем несколько раз: «Ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне. Если же его писаниям
С точки зрения ортодоксального иудея — надо верить Моисею или нет? Иудеи думают не о вере, а о том, чтобы выполнять то, что записано в Законе. А данный Богом Закон в общем такой же, как законы, которые пишутся людьми. Более того, у евреев нет другого закона, кроме того, что сформулирован в Пятикнижии. Имущественные отношения, уголовное право и т. д. определяются этим Законом. Так что для еврея проблемы — верить или не верить Моисею — не существует. Закон не для того написан, чтобы в него верить, его надо исполнять. В ортодоксальном иудаизме веры как бы и нет.
Значит, здесь, в Евангелии от Иоанна, речь о чем-то другом. Не о Законе, а именно о доверии. Если бы вы доверяли опыту Моисея — опыту прикосновения к Богу, то вы бы и Мне поверили, приняли бы Мой опыт прикосновения к Нему — вот о чем говорит Иисус иудеям. Это новый поворот в отношении к Пятикнижию, к Закону, к Священному Писанию.
Какая картина обычно витает перед нашим внутренним взором, когда мы слышим о Моисее? Вероятно, купина, которая горит и не сгорает. Мы думаем об опыте той личной встречи с Богом, которую пережил Моисей. Мы понимаем его трепет, когда он, сбросив с ног сандалии, остается босым, чтобы не навязывать Богу свой шаг, чтобы в молчании прислушаться к тому, что хочет сказать ему Бог. И сегодня на Востоке, заходя не только в мечеть, но и в православный храм, снимают обувь, чтобы не шуметь, не навязывать Богу вместе со своим шагом своих мыслей.
В Пятикнижии нам более всего дорог этот рассказ о купине, отражающий опыт прикосновения Моисея к Богу. А для еврея этот текст не играет большой роли. Закон — да. И не только Декалог, но и все остальные заповеди, а их 613, до средних веков не были четко кодифицированы. Позже, кодифицируя их, Маймонид приведет их в стройный вид, как бы по образцу римского права, описав все заповеди и все запреты, содержащиеся в Законе, и назовет словом Тарияг.
Итак, для иудейского сознания важно именно знать, что Бог от человека требует и что ему запрещает. А для христианского мироощущения важно прикосновение к Богу, личный контакт с Ним. И в тексте Евангелия от Луки, который звучит вполне традиционно, все, о чем говорит Авраам, вполне укладывается в ветхозаветное понимание Закона. Но здесь впервые становится ясно, что библейская религия из религии слушания и исполнения превращается в религию прикосновения к истинности Бога, к подлинности религиозного опыта. Становится ясно: здесь уже начинается христианство.
Хочется обратить внимание еще на один момент. После того как Иисус исцелил расслабленного и велел ему больше не грешить, Он говорит о смерти и о победе над смертью. Вероятно, здесь речь идет о том, что смерть физическая, которая отлучает человека от жизни — от солнца, от родных и т. д., — становится своего рода образом смерти духовной, смерти, которая отлучает человека от Бога, делает живого мертвым. Да, есть биологическая смерть, но есть смерть несравненно более страшная — когда человек, биологически оставаясь живым, умирает духовно. Когда он из-за своей злобности, жадности, завистливости, жестокости и т. д. оказывается оторванным от Бога.
Эта тема позже будет развиваться в посланиях апостола Павла, в частности в Послании к Колоссянам. Апостол говорит: «И вас, которые были мертвы во грехах… оживил… простив грехи» (2:13). Иными словами, состояние грешника, который отлучил, оторвал себя от Бога, который живет как бы без Бога, описывается через образ физической смерти. Этот образ становится своего рода иконой той психологической и духовной смерти, которую переживает человек, сам себя отлучивший от Бога и, следовательно, от истинной жизни.
Та же тема звучит в Послании к Ефессянам: «И вас, мертвых по преступлениям и грехам вашим, в которых вы некогда жили, по обычаю мира сего… Бог, богатый милостью… возлюбил… и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, — благодатию вы спасены, — и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе» (2:1, 4—7). Апостол говорит не только о победе над физической смертью, но о победе над смертью во грехе, в преступлениях, над смертью, которою люди заживо умирают. Именно к такой победе и зовёт Иисус.