Свет во тьме. Черные дыры, Вселенная и мы
Шрифт:
Я был заинтригован. Из статьи я понял, что в астрономии происходит много интересного. Я подумал тогда, что хотя физика элементарных частиц – тоже увлекательная область, но она развивается не с такой скоростью, как астрономия. (Там все упиралось в трудности строительства и дороговизну больших ускорителей частиц: должны были пройти десятилетия, прежде чем их построят и они начнут выдавать результаты.) Черная дыра в центре нашей собственной Галактики – эта фантастическая идея сразу же захватила меня.
Еще одним стимулом стало соображение о том, что гравитация была последней до сих пор не совсем понятой силой, которая упорно сопротивлялась любой попытке объединить ее с другими силами природы. Гравитация – самый большой камень преткновения на пути создания единой теории,
Это было время искателей приключений. Я тогда уже перешел в Радиоастрономический институт Макса Планка в Бонне, где мне выделили крошечный офис, который я делил с двумя коллегами (один из наших трех столов даже не помещался в комнате и вылезал в коридор). Для моей последней студенческой работы Питер Бирманн выбрал теоретическую задачу о звездном ветре – может ли ветер, аналогичный известному нам звездному ветру, сдувающему вещество с поверхности звезд, дуть в космос с аккреционного диска квазара? Это удивительно, но вращающиеся вокруг сверхмассивных черных дыр диски материи имеют много общего с горячими сплюснутыми звездами, и, в частности, высокое давление света тоже должно было бы сдувать внешние слои вещества с диска. Мы видели, как экстремально сильные ветры, дующие с очень горячих звезд, уносят в космос большое количество материи. В случае с черными дырами надо еще учитывать, что свет отклоняется и фокусируется искривленным пространством. И я рассчитал, как движется газ в свете квазаров и как черные дыры в их центре отклоняют свет.
Это была чрезвычайно интересная для меня тема, и эффект позже был действительно обнаружен, но в то время задача выглядела чисто теоретической. В 1992 году я начал работу над докторской диссертацией на ту же тему. Однажды к нам в Бонн приехал Питер Стритматтер – директор обсерватории Стюарда в Аризоне, тесно сотрудничавший с моим научным руководителем. Он собирался обсудить с боннскими коллегами постройку нового субмиллиметрового радиотелескопа в Аризоне. Я с гордостью рассказал ему о своем проекте. Он вежливо меня выслушал, стараясь особо не зевать. Надо признаться, что он был не единственным, кто реагировал на этот проект подобным образом. Было похоже, что моя тема никого не интересовала.
И тем не менее для меня 1992 год стал переломным, полностью изменившим мою жизнь. Тогда произошли два важнейших события: наша дочь впервые увидела свет этого мира – и в центре Млечного Пути новый мир впервые раскрылся для нас.
Как только были открыты квазары и появилась идея о черных дырах, люди начали размышлять о том, что из этого следует. Если на расстоянии миллиардов световых лет в первые бурные годы существования космоса в центрах галактик находились гигантские черные дыры, то не могли же они за прошедшее с тех пор время просто исчезнуть? И если есть несколько галактик с черными дырами, то почему бы черной дыре не скрываться в каждой из галактик?
Вскоре астрономы начали замечать некоторые любопытные явления, происходящие в центрах соседних с нами галактик, находящихся на расстоянии всего 50 миллионов световых лет. Казалось, что их ядра ярко светились и извергали плазму, излучающую в радиодиапазоне. Вокруг их центров вращался горячий светящийся газ. Эти замечательные галактики, известные с 1940-х годов, были названы сейфертовскими галактиками – в честь их первооткрывателя Карла Сейферта. Так не были ли и в этих процессах замешаны черные дыры? В 70-е и 80-е годы астрономы собрали целый “зверинец” галактик, которые подозревались в том, что
Британские астрофизики Дональд Линден-Белл и Мартин Рис, выдвинувшие в 1971 году данную гипотезу, предсказали, что континентальный радиоинтерферометр со сверхдлинной базой – РСДБ – мог бы обнаружить в нашем галактическом центре компактный радиоисточник, похожий на черную дыру.
Радиоастрономы немедленно приступили к поиску, и всего три года спустя Брюс Балик и Роберт Браун с помощью радиоинтерферометра в Грин-Бэнк (Западная Вирджиния) действительно обнаружили такой объект в центре нашего Млечного Пути. При этом они опередили команду Рона Экерса и Миллера Госса из Университета Гронингена буквально на полшага. Экерс и Госс сопоставили данные интерферометра в Оуэнс-Вэлли (Калифорния) с данными совершенно нового радиоинтерферометра, построенного на территории бывшего концлагеря в Вестерборке в Нидерландах, и подтвердили существование таинственного радиообъекта.
Этот новый радиоисточник расположен в центре области, называемой Стрелец А, и считается сердцем Млечного Пути, то есть галактическим центром. Это, бесспорно, самый яркий радиоисточник в созвездии Стрелец. Второй по яркости радиоисточник – Стрелец В. Даже спустя несколько лет после открытия Балика и Брауна ученые в своих статьях все еще называли его “компактным радиоисточником в галактическом центре”. В конце концов Роберту Брауну это надоело и он придумал для него аббревиатуру – Стрелец А*. Звездочка означала только то, что это очень необычный объект. А поскольку астрономы ленивы и не любят печатать длинные названия, то они сократили название еще больше – до Sgr A* (Sag A*) [97] . (Методика присвоения названий в астрономии может заставить научных журналистов нас ненавидеть, но мы, астрономы, находим ее совершенно естественной и абсолютно нормальной.)
97
Произносится как “Садж А стар”.
Вскоре ученые – в надежде получить более четкие изображения – провели измерения Sgr A* с помощью сети радиотелескопов РСДБ, но их постигло разочарование. Объект выглядел совершенно неинтересно: почти круглое, слегка сплющенное пятно. Мы и представить не могли, что черная дыра такая невзрачная. В последующие годы для получения изображения использовались все более высокие частоты, с помощью которых радиоастрономы надеялись получить значительно более четкие изображения. Но они опять смогли разглядеть только несимметричное пятно, хотя и меньшего размера. А затем их осенило: для радиочастотного излучения Млечный Путь играл роль как бы гигантского матового стекла, из-за чего четкие контуры объектов казались размытыми. Мы видели лишь расфокусированное изображение того, что происходило в центре Млечного Пути, поскольку горячий газ и пыль в галактическом диске не давали нам получить по-настоящему четкое изображение. Какое разочарование!
В еще большей степени это относилось к видимому свету. Густые газопылевые облака в диске нашего Млечного Пути не только рассеивали видимый свет, как они это делали и с радиоизлучением, но и полностью поглощали его, блокируя любую возможность заглянуть “за занавес”. Так неужели же Млечный Путь сохранит свою тайну навсегда?
Я как раз приступил к своей докторской диссертации, когда этот занавес неожиданно приподнялся. Астрономы из разных городов Германии организовали в Бонне минисеминар, где рассказали о своих последних, еще неопубликованных, открытиях, касающихся нашего галактического центра. Я пришел в необыкновенное возбуждение.