Светильник фараона

Певзнер Керен

Мы с Дашкой слушали, как завороженные, а Деинс продолжал:

– Да, еще были "пираты"! Они продавали задешево нелегальные записи и софт. Не с хакерских серверов, а на улицах, в киосках, где угодно. А проверки копирайта в телевизоре тогда еще не было. Зато вирусы тогда были почти безобидные. Если попал в компьютер -- там и оставался, попасть в холодильник или в фен не мог.
– Мы с дочерью уже корчились от смеха, а Денис невозмутимо вещал: - Народ повсеместно использовал для развлечений такие же компьютеры, что и

программеры -- с них в форумы ходили, в игры играли, в офисах такие же были для работы. Причем почти все компьютеры были одинакового серого цвета. Весь софт приходилось ставить самому, причем софт даже настраивать нужно было. В офисах поэтому держали специальных людей --админов. Зато можно было заходить на любые сайты, а не только на одобренные производителем.

– Расскажи об экономике, - потребовала я.

– Пожалуйста, - согласился он.
– У налоговой службы не было автоматического отслеживания денег. Сумму налога нужно было самому декларировать. Многие этим пользовались. Но налоговики могли проверить, их боялись. На каждого человека была целая куча отдельных документов --паспорт, загранпаспорт (отдельный!), водительские права, пенсионное страховое свидетельство, трудовая книжка, пропуска. А в паспортах было только фото, причем плоское, сетчатку еще не записывали.

– Денис, подожди, не надо больше, -- стонала я, вытирая слезы. Денис произносил эту речь с серьезным лицом, а у Дарьи в глазах светилась такая работа мысли, что на это невозможно было смотреть без смеха.
– - Скажи, у тебя что, машина времени сломалась? И ты у нас вынужденную посадку решил сделать?

– Угу, - кивнул он.
– - И если меня не покормить, то поломается не только машина времени.

– Пошли на кухню, у меня там вчерашний борщ остался. А ты сам знаешь, если любишь вчерашний борщ, то...

– Приходите завтра, - докончил Денис фразу.

За обедом я рассказала ему последние новости: о переезде профессора, о его подарке и о визите Ирины.

– А что, неплохо...
– - откомментировал он, глотая борщ, - "Если б я был султан...". Ты посоветуй ей проконсультироваться у адвоката. Если она живет с ним больше года, то имеет право на половину имущества.

– Другая женщина тоже с ними живет, а через год будет иметь право на другую половину. Что тогда?

– Да уж... Натворил рабби Гершом дел.

– Ты это о чем? Какой рабби Гершом?
– - удивилась я.

– В 997 году от рождества Христова светило еврейской ашкеназской мысли, раввин по имени Гершом издал запрет на многоженство, - объяснил Денис.
– - И, что самое интересное, дал этому запрету срок тысячу лет. А в 1997 году запрет кончился, теперь теоретически можно брать жену, и ни один раввин тебе слова не скажкт, разве что обвинит в нарушении статуса-кво, мол, не принято.

– А про мужей более одного этот рабби ничего не говорил?
– - я толкнула его в бок.

– Оно тебе надо?
– -

удивился Денис.
– - С нами же одна лихорадка.

– Резонно, - ответила я, а про себя подумала: чего только в жизни не бывает, и выкинула из головы эту историю о любвеобильном грузчике и его двух женах.

x x x

А на следующее утро позвонил Алон Розенталь.

– Валерия, добрый день, - произнес он обепокоенным тоном.

– Добрый день, Алон!
– - ответила я.
– - Как вам на новом месте?

– У меня проблема: пропала коробка со светильником Эхнатона.

– Как это пропала?

– Не знаю. Все раритеты были упакованы по отдельности в небольшие коробки. Их грузили последними. Все коробки на месте, а светильника нет. Это очень ценная вещь, и мне крайне жаль, что она пропала.

– Чем я могу вам помочь?
– - спросила я, давя в себе недоброе чувство. Хотелось оправдываться, возмущаться, доказывать, что не верблюд, но я переборола себя.

– У меня две идеи. Первая: посмотрите среди ваших коробок с книгами, может, случайно грузчики отнесли светильник вам, а вы не заметили. А если нет, то надо встретиться с ними и поговорить. Вот тут я надеюсь на вашу помощь, Валерия, так как я сам по-русски знаю лишь "водка" и "Сталин", а их иврит несовершенен, мы можем не понять друг друга.

– Хорошо, Алон. Я сейчас проверю дома, а если нет, то поеду на Мигдаль, в агенство по перевозкам, - чуяло мое сердце, что история с Ириной просто так не кончится!

Дома, конечно, никакого светильника мы не нашли. Я обшарила все коробки, заглянула под шкаф -- ничего. Пришлось ехать в агенство.

Белую надпись на синем фоне "Воловик и Ко", издали отсвечивающую патриотизмом, я заметила сразу. На фасаде замшелого здания "Бейт-Гур" она была самой новенькой и блестящей.

Когда Ирина, сидящая за столом в приемной, увидела меня, на ее лице промелькнул ярко выраженный испуг. Она даже оглянулась -- не видит ли кто, что я зашла в контору.

– Добрый вечер, - поздоровалась я.
– - Вы одна?

– Да, - ответила она и попыталась улыбнуться. У нее это плохо получилось, и она принялась перебирать папки на столе, чтобы скрыть замешательство.

– А где Вадим?

– Он поехал по вызову. Сегодня бригада работает в Иерусалиме.

– Как мне до него дозвониться?

– Сейчас я ему наберу. А что случилось?

– Вчера он с рабочими перевозил мебель профессора Розенталя. А сегодня профессор позвонил мне и сказал, что у него пропала ценная вещь. Алон попросил меня выяснить, может, Вадиму что-либо известно о пропаже?

– Вы обвиняете наше агенство в краже?
– - раздался за моей спиной голос. Я обернулась. На пороге стояла худенькая молодая женщина в очках и льняном деловом костюме. Она смотрела на меня осуждающе, а я не люблю ни таких взглядов, ни такого тона.