Светить, любить и прощать
Шрифт:
Подруги успели побродить по Красной площади, превращенной в праздничный новогодний базар, полюбоваться дивными украшениями Тверской и Никольской, забежать в любимые магазинчики, накупить каких-то безделушек, которые отчего-то греют душу и радуют сердце. Наконец, уставшие и безмерно довольные своими покупками, Кира и Нина присели за крохотный столик в давно знакомом кафе на Тверском бульваре.
Они с облегчением расположились у большого окна.
В кафе было светло и очень уютно.
А там, за окном, уже постепенно
И хотелось мечтать и говорить о чем-то хорошем, теплом и душевном…
Чуть расслабившись после дня, проведенного на морозе, долго решали, что выбрать. А потом озорная Нина махнула рукой и, подмигнув подруге, решительно заявила:
– Ой, Кирюша, давай-ка сегодня плюнем на все наши диеты, а?
Кира растерянно пожала плечами:
– Ой, даже не знаю…
Худели, худели к Новому году, а тут на тебе…
Нина лукаво усмехнулась:
– Перестань. Ну, прекрати, пожалуйста! Ты и без похудения этого такая красавица, что будь я мужчиной, глаз бы с тебя не спускала.
Кира кивнула:
– Ну, была не была… Давай. Что, на пирожные намекаешь?
Нина сверкнула черными, чуть раскосыми глазами, подвела итог их раздумьям и сомнениям:
– В общем, так… Берем два заварных пирожных, две корзиночки с клубникой, две творожные полоски…
Кира испуганно округлила глаза:
– Эй, эй, тормози, подруга! Ты чего, с ума сошла? Да мы в дверь не пройдем после твоей щедрости.
– Где наша не пропадала! – Нина азартно ухмыльнулась, – мы ж не на минутку сюда забрели? Будем сидеть долго, есть с удовольствием, не торопясь… Смакуя каждую крошечку!
Кира задумчиво вздохнула:
– Ой, такое количество сладкой еды меня, честно говоря, просто пугает. Может, все-таки не будем? А? Нинок?
Кира жалобно посмотрела на Нину, но та твердо стояла на своем. Тогда Кира, понимая бесполезность сопротивления, согласилась:
– Ладно. Пировать так пировать!
Нина радостно хлопнула в ладони:
– Ура! Я победила! Итак…
Она оглянулась в поисках официанта, и когда он поспешно подошел, заказала ему все, чего ее душа пожелала.
Молодой человек удивленно приподнял бровь, но, очевидно, сдержав рвущееся на свободу изумление, только послушно склонился и тщательно записал весь заказ:
– Спасибо, дамы. Сейчас все будет готово.
Тихо звучала музыка, создавая атмосферу уюта, комфорта и легкого расслабления.
Кира оглянулась по сторонам:
– Ох и хорошо же здесь, да? Все, как мы любим…
Нина согласно кивнула:
– Угу. Очень…
Кира улыбнулась:
– Как все изменилось. Сколько стало таких замечательных мест. Смотри, вроде бы и народу немало, но никто друг другу не мешает.
– Да не надо усложнять, – Нина повела красивыми плечами и чуть прищурилась, –
– Нет, ты не права. Не все отдыхают. У кого-то деловая встреча, у кого-то свидание, кто-то просто забежал поесть… А все-равно тихо и как-то интеллигентно. Нет шума, гама, сумятицы, как в девяностые, помнишь? Может, просто люди изменились? Может, все мы другими стали?
Нина сморщилась:
– Кирюша, ты чего, сюда философствовать пришла? Не хочу я об этом думать. И вообще ни о чем не хочу думать сегодня! Нынешний день – только для нас, любимых! Поняла, подруга?
Они посмеялись.
Но настроение у Киры все же то и дело сбивалось на лирику…
Глядя в темнеющее окно, она словно погрузилась в атмосферу приближающейся зимней ночи. Задумчиво любуясь мигающими за окном огнями праздничной иллюминации, сверкающей на Тверском бульваре волшебной елкой, кружащимися резными снежинками, она тихо размышляла вслух:
– Летит время. Что ни говори – летит! Как же я люблю эти предновогодние дни. Все-таки декабрь – это не только сессия наших студентов, не только зачеты и экзамены, но и время сюрпризов и подарков. Время радости и возвращения в далекое детство. Время веры в настоящее чудо.
– Да, да, да… – Нина улыбнулась, – это точно. Декабрь – время ожидания и исполнения самых заветных желаний!
Кира взволнованно взглянула на подругу:
– Ты знаешь, Нин, я всегда волнуюсь почему-то, когда наступает этот предновогодний месяц.
Нина внимательно посмотрела на свою любимую Киру:
– Не хитри, милая. И я, и ты прекрасно понимаем, отчего ты нервничаешь. Я сама до сих пор не могу без содрогания вспоминать тот декабрь двадцатилетней давности.
Кира вдруг почувствовала, что глаза ее наполнились слезами.
Она опустила голову, но, сразу справившись с нахлынувшим вдруг волнением, тут же согласно кивнула:
– Да, есть повод, конечно.
Потом грустно улыбнулась:
– А сейчас моей девочке исполнилось бы как раз двадцать лет! Представляешь? Я вот все думаю… Почему судьба так беспощадно меня наказала тогда?
Нина, услышав это, нахмурилась:
– Да почему же наказала? А, может быть, спасла тебя, дурочку молодую? Дала шанс нормально жить, работать и развиваться? А?
Взглянув на поникшую подругу, Нина сурово продолжила:
– Ну, что бы ты тогда могла ей дать? Тебе самой-то двадцать всего было, помнишь? Ни специальности, ни образования, ни денег, ни положения… Ничего! Всего лишь студентка! Нет, конечно же, если бы все сложилось с родами удачно, мы бы все осилили. Однозначно. Как-то совместными стараниями поставили бы ее на ноги – это совершенно точно, вырастили бы твою девчонку, но, все-таки, не гневи Бога. Раз он так решил, значит так и должно быть. Не ропщи. Не надо. Нам просто не дано понять всего того, что происходит вокруг…