Светка – астральное тело

Шергова Галина

– Да, молодчага Ирина.

– Вы этому режиссеру скажите, пусть отобразит. А про меня ни за что. Ни за что, Христом богом прошу.

– Ладно, там решим, – пообещал я. – А ты смотрю большой начальник. Массаж, что еще сама делаешь?

– Не-е. Не могу.

– Ну, ясно: такая ответственность на плечах. Ботоксы – пилатоксы.

Нежданно-негаданно Светка погрустнела и совсем тихо прошелестела:

– Я не из-за этого. Сила из меня ушла. Больше уже не астральное тело, как в нашей книжке. Могу, конечно, погладить, похлопать, а чтоб человека поднять – не получается. Случилось что-то. Извините, надо идти, а то Полонская

инцидент делает, слышали?..

Мы вышли в коридор. И тут меня вдруг осенило:

– Слушай, а с тобой как раньше «случается»? Чтоб привиделось вдруг и прочее.

– Нет, – покачала она головой, – я же говорю, сила из меня ушла. И все прочее.

Уже в машине я подумал: а ведь Шереметьев в свое время сулил ее даром заняться, образованием. Так, видимо, посулам и ограничился.

Верно: одна Ирина человеком осталась.

По дороге на дачу меня подмывало сделать круг и завернуть к Былинскому. Розовая нагота манекена, пожелтевшие письма, столбовое дворянство кресел в компании бомжовой утвари, то и дело приходили на ум. И, конечно, венценосный петух.

Жала душу горечь за старика.

Я уж совсем наладился заехать, но тут что-то толкнуло: он, классик, в мизере, а у меня дела вон как сложились. И помочь бедолаге нечем.

Двинул к себе, размышляя о фильме, о Светке. Странно, но не о собственной экранизации моей повести, а все больше я думал о доронинской затее с документалкой. Выходит: нужно будет поведать миру, что Светка уже никакое не «астральное тело», а просто преуспевающий предприниматель. Мол «о времена», о «нравы». Как восклицал Денис Доронин совместно с Цицероном. А не хотелось, ох, как не хотелось. Доброта-то неизбивая мою Светку, не покинула. Но, говорит же: руки не те, и что с ней «случилось», не случается.

Вспомнил, как последний раз узнал о Светкиных видениях. Уже после выхода книжки. Она как-то забежала к нам домой. Продолжала приятельствовать с Лилей. Собственно, когда-то через Лилю я и узнал героиню грядущей повести – тот раз Лиля испекла «шарлотку» по заполученному у подруги рецепту, и мы сели пить чай. Вдруг – звонок в дверь, явился Левка. Оказывается с сообщением: получил разрешение на выезд в Израиль. Пришел по этому поводу с положенной поллитровкой «Столичной», и пейзаж на столе мгновенно утратил непорочность.

На каком-то тосте за успех его предприятия, я спросил Левку:

– А что тебя, собственно, несет? Квартира есть, работа есть, пациенты почитают.

– Работа есть, роста нет. Сам понимаешь: могучий «пятый пункт»: еврей есть еврей. Всякое быть может. Вдруг родному правительству придет в голову плодотворная идея сселить иудеев на высоких берегах Амура.

– Да брось, не сталинские времена. Говорят, вон у Брежнева жена еврейка.

– Еврейка. Хотя тайная. Но сам знаешь, советская власть характерна верностью идеалам. Да и не в этом только дело. Может, в Израиле профессионально развернусь.

– Ну, валяй, разворачивайся.

– А также, – ухмыльнулся Левка, – необходимо на исторической родине – разбавить профессорско-торговую российскую диаспору потомком еврейских казаков.

– Каких еще казаков? При чем тут казаки? – не поняла Лиля.

И Левка рассказал замечательную историю.

Как известно, в конце 30-х годов репрессии выкосили и основной командный состав Красной Армии. Почему-то (это

всегда было необъяснимо) Левкиного деда беда обошла. Пока. И красного командира Соломона Шварца бросили на командование соединением, которое ему по званию было не положено. Но! Куда властям деваться: опытные, со знанием, кто на Лубянке, кто расстрелян. Назначили, значит, Соломона Шварца, выдернув его из обожаемой артакадемии имени Дзержинского, не дав ее закончить. А тут как раз подоспела эпопея «освобождения Западной Украины и Западной Белоруссии». Разумеется, идейно-преданному Соломону Шварцу было невдомек, что предстоящий поход просто результат пресловутых «протоколов» между СССР и Германией, по которому Гитлер отписал нашей державе указанные территории.

Шварц с подвластным ему соединением двинулся на святое дело – дать свободу населению, угнетаемому капитализмом.

Соединению Шварца был придан кавалерийский казачий эскадрон, и, плененный живописным обмундированием конников, сам Шварц обрядился в папаху и бурку. Приказав даже пехотинцам и артиллеристам подчиненного ему соединения разучить песню: «Красный маршал Ворошилов, погляди на казачьи богатырские полки!»

С момента своей кавалеризации Соломон стал заматывать шею алым башлыком, точно школьник, имитирующий ангину шерстяным шарфом, дабы прогулять уроки. И то. Ведь и в песне говорилось: «алым пламенем сияют башлыки».

Воины, не воюя, двигались по намеченным территориям. Где-то в Белоруссии, а, может, на Украине предстояло пройти через местечко, которое с царских времен было исключительно еврейским.

Слух о приближении казаков поверг жителей в исторический ужас, и местечко обезлюдело: все попрятались кто куда. Решив, однако, выслать на разведку старого еврея, которому в силу возраста и семейного одиночества терять было нечего. Трепеща от страха и отваги, старик вышел на главную улицу.

И тут в парадном строю в местечко вступили освободители. Впереди два конника – командир эскадрона и Соломон Шварц, которым надлежало приветствовать население. Но, поскольку население было представлено только одним стариком, то именно к нему адресовался Шварц:

– Здравствуйте, дорогие товарищи! – и, вглядевшись в облик старца, добавил:

– Шолом.

Откуда в сознании Соломона Шварца взялось это неведомое «шолом» было непонятно ему самому: языка идиш он не знал, не говоря уж об иврите. Впрочем, в те времена, вроде, и иврита-то не существовало. Конечно, древнееврейский в книжках упоминался, на то он и древний. Но иврит?..

Слово это, как и семитские черты лица всадника произвели на встречающего ошеломляющее впечатление: старик рухнул на колени и, воздев руки, огласил местечко воплем, по звонкости даже не соответствующим преклонному возрасту.

– Вей из мир! Аид а козак! (Бог мой! Еврей-казак!). И тут же из всех подвалов и укрытий повылезало население, шумно приветствуя воинов-освободителей.

Стоит добавить, что по завершении благородного похода и вхождении западных земель в состав СССР, Шварц был арестован, как и многие его предшественники. Возможно, на этот раз именно за историю со старым евреем, который что также вполне возможно, являлся вражеским лазутчиком. Даже японским шпионом. Невзирая на печальный конец истории, и Левка, и мы с Лилей повеселились. Светка прослушала рассказ с серьезным лицом и, помолчав, сказала: