Светлая и Темный
Шрифт:
Пушистые облака медленно плыли по вечернему небу, расцвеченному красками заката и прошитому лучами заходящего светила. Стайки птиц носились, наедаясь впрок и готовясь к ночи. Я стояла на площадке центральной башни замка, положив маленькую хрупкую детскую ладошку на каменный «зуб» ограждения, остро ощущая прохладу камня и мелкие песчинки, которые впивались в кожу.
— Сафи, доченька, ты чувствуешь его? — прозвучал рядом нежный женский голос.
Я повернула голову и увидела невероятно красивую золотоволосую женщину в желтом бархатном платье, украшенном черной вышивкой на груди
В ее золотых глазах светилась любовь и… затаенная печаль.
— Камень холодный, мама! — ответила я.
Леди Амалия подошла ко мне вплотную и обняла, прижав к животу, защищая от пронизывающего ветра. Затем положила свою ладонь на мою и тихо произнесла:
— Детка, в твоих венах бежит чистая кровь лордов Дернейских — владельцев замка, построивших его. Придет время, когда Хемвиль будет полностью принадлежать тебе! Это значит, что даже камень на твоей земле не может быть холодным. Надо лишь прислушаться к себе, открыться внутренне, будто потайную дверцу в груди найти, и позвать поток… обогреть, поделиться своими чувствами…
— Но почему? — удивилась я. — Это всего лишь камень…
За мягким ласковым смехом последовал поучительный ответ:
— Сафи, просто прими это для себя и запомни! Хемвиль — часть тебя. Когда ты созреешь как женщина, сможешь чувствовать его и, может быть, даже полюбишь…
— Как ты? — тихо спросила я.
Мама тоскливо посмотрела вдаль, словно всей душой желала улететь туда. На серебристых чешуйках, украшавших ее лоб и скулы, отразились красноватые отсветы заката, придавая ей таинственности и в то же время — мрачности. Блестящие желтые глаза смотрели печально. Она обвела рукой все, что виделось с башни, и заговорила:
— Посмотри на окружающую красоту! Каждая драка — это источник силы, который питает землю энергией. От драки зависит, насколько богат и щедр этот источник. И чем больше ее любовь к своей земле и дому, тем плодороднее край, богаче жители и владельцы. Наши женщины — словно матери или возлюбленные для своих земель и замков. Благодаря нам веками стоят крепкими здания, в год собирают несколько урожаев. Вспомни, ведь не зря же к нам из человеческих королевств стекаются новые вилланы, желающие жить здесь, растить своих детей в довольстве и сытости. Приграничье — благодатный край для земледельцев и ремесленников…
— А ты любишь Хемвиль? — совсем тихо спросила я.
— Нет, но ради тебя я отдаю ему причитающееся! Не бойся, тебе достанется хорошее наследство.
— А почему не любишь? — Я обняла тонкую талию матери, прижимаясь к ней.
— Когда повзрослеешь, ты поймешь почему. — Леди Амалия тяжело вздохнула: — Просто… к земле драку, не рожденную на ней, может привязать либо любовь к ее владельцу, либо брачный союз, связанный кровью через детей. Поэтому будь осторожна со своими чувствами.
— Я знаю, ты не любишь папу! — запальчиво буркнула я, уткнувшись лбом маме в живот.
Ладони леди Амалии легли мне на голову и привычно погладили, зарываясь в волосы.
— Он заставил меня выйти за него замуж. Я любила другого мужчину, но права выбора мне не дали… — В глухом мамином голосе звучала застарелая обида.
— Мамочка, но зачем же заставлять? Разве можно заставить любить? — удивилась я.
— Чистокровных драк все меньше, а желающих иметь процветающее богатое хозяйство — все больше. У людей периодически случаются
— Мамочка, я тебя очень-очень люблю! За всех сразу… — шепнула я, стискивая ручками мамину талию.
— Я знаю, свет мой. И потому спасла поместье от разорения и… — Она оборвала себя на полуслове, а затем сменила тему: — Посмотри, — снова обвела рукой вокруг, — все это твое, до самого горизонта!
— Пока еще мое! — прозвучал за нашими спинами грозный голос отца. — Хемвиль вряд ли достанется Сафире!
— Почему? — вкрадчиво прошипела леди Амалия, пряча меня за спину.
— Потому что следующим наследником станет восемнадцатый лорд Дернейский, а не девчонка.
— А Сафира как же? — тихо, с угрозой спросила мама. — Или продашь подороже, как свою тетку?
— Не тебе решать, Амалия! — злобно рыкнул отец. — Твоя обязанность — родить мне наследника!
— Этого не будет никогда! Судьбу моей дочери испоганить я не позволю! — гордо заявила леди Амалия.
— Сафира, иди к себе! — в гневе приказал лорд Калем.
Мама подтолкнула меня к лестнице, хоть я и сопротивлялась, и ласково шепнула на ухо:
— Иди, малышка, я позабочусь обо всем.
Спускаясь вниз по лестнице, я оглянулась.
Ветер трепал подол желтого маминого платья. Казалось, что она бьется, словно птица, и никак не может взлететь. В тот день я в последний раз ощутила тепло, ласку и любовь. И главное — видела мамочку живой! Но она сдержала слово: позаботилась о том, чтобы Хемвиль стал только моим. Пусть и жестоко!
Я проснулась, когда свет уже не проникал сквозь щель в ставнях. За окном; надо полагать, был вечер, потому что свечи еще горели. Брови уснувшей рядом Ноэль даже во сне были тревожно сведены к переносице. Укрыв подопечную одеялом, погладила ее по русой голове. Бедные, бедные девочки Сафира и Ноэль! Сколько же им пришлось пережить в этом мире?! А главное — что еще предстоит пережить мне самой?
Тяжело вздохнув, тут же ощутила, как болезненно напрягаются мышцы вокруг раны, села, а затем, осторожно спустившись с кровати, побрела к стоявшему в углу ночному горшку. Пока устраивалась на нем, поняла, что из-за ранения за две недели вынужденного покоя это тело пришло в плачевное состояние. Я буквально по стене сползала на чертов средневековый туалет. Не-ет, в таком калечном состоянии в суровом мире выжить нельзя. Надо приводить себя в порядок! С момента, как очнулась, я наконец полностью освоилась с новообретенным телом. Еще бы память прежней хозяйки научиться контролировать, взывая к ее закромам исключительно по необходимости, а то пока получается только отключаться.