Светлейший князь
Шрифт:
Для пугачевцев это был просто подарок судьбы: родоначальник семьи был просто кузнецом от бога, его дети и внуки семейное мастерство приумножили. Вдобавок к этому у семьи было много лошадей, были коровы и много баранов. А самое главное, они знали степь. Поэтому их присоединение к отряду заводские только приветствовали.
Только благодаря им пугачевцы прошли по степям, а не сгинули там, так как пришлось зимовать посреди степей. Иртыш без каких-либо проблем пересекли по льду под Семипалатинском и пошли по степям северного Приалтайлья. В процессе отряд значительно увечился, на Колывань-Воскресенских
На вторую зимовку останавливаться не стали, а потихоньку шли вперед. На берега Енисея-батюшки пришли больше пятиста человек.
Как-то постепенно бывший бергмейстер стал в отряде первым номером, его мнение чаще всего оказывалось решающим. Петр Сергеевич Маханов был человеком для своего времени очень образованным, с любой современной ему техникой был просто на ты, никогда не забывал про свое «подлое» происхождение и в обхождение был очень уважительным и заслужено пользовался на заводе уважением.
В Кулиндинских степях к отряду присоединился по благословлению своего священноначалия иеромонах Филарет. Его появление вызвало большое недовольство староверцев, которых в отряде было достаточно много, но когда подошли к Енисею больше сотни твердокаменных староверцев откололись и ушли на юг, а в отряде установился религиозный мир.
И вот теперь почти все запасы зерна были на потерянных плотах…
Глава 4
Когда Григорий вышел из леса, все притихли. Подойдя, Григорий поклонился:
— Здравствуйте, люди добрые!
— А ты кто такой будешь, тать лесной наверное? — вместо приветствия ответил ему стоящий впереди всех здоровенный, похожий на цыгана, мужик.
— Тать лесной, наверное, ты будешь, а я добрый дедушка-лесовик, который пришел вас спасти.
— Да я тебя сейчас…, — мужик сжал свои пудовые кулаки и шагнул вперед.
— Молчи дурак! Ты Мефодий только лается могешь, да кулачищами махать, — маленький, сухонький, но бойкий стариченка неожиданно громким и повелительным голосом остановил мужика. — Здравствуй, добрый человек. Меня кличут дедушкой Фомой. А ты кто будешь? И чем ты нам пособить можешь?
— Я, Григорий Иванович Крылов, и расскажи-ка мне дедушка, что за беда у вас.
— Мы, милок, на порогах плоты с зерном потеряли, да предводитель наш Петр Сергеевич плох, боимся помереть может. А нам без него вообще труба.
— Пойдем дедушка, я вашего Петра Сергеевича посмотрю, а потом про плоты погутарим.
Григорий осмотрел больного, ситуация ему не показалось критической.
— Вашему Петру Сергеевичу покой нужен. Положили вы его правильно, ему так очень удобно лежать. Я соберу кой-какие травы и заварю, — сказал Григорий, обращаясь к женебывшего бергмейстера, — потом объясню, как их вашему мужу пить. Травки мои его быстро на ноги поднимут. А вы, — это было уже поручение дедушке Фоме, — пока собирайте мужиков, пойдем на пороги.
Заварив нужные травы, Григорий подошел к собравшимся мужикам. Он уже знал, что маленький, сухонький стариченка был очень уважаемым и авторитетным заводским мастеровым. Но Фому Васильевича Иванова
— Я к вам шел от Саянского острога, — это была маленькая ложь, не объяснять же как всё было. — И разбитых плотов ниже порогов не видел. Вы плоты вчера вечером упустили, а я часа два назад там был. Поэтому думаю, они на порогах застряли, — выражения лиц собравшихся мужиков мгновенно изменились. — Непонятно вы поступили, зачем сюда было от порога уходить. Ну да ладно. До порога тут верст пять, на дорогу час-полтора.
До порога на лошадях Григорий с мужиками добрался менее чем за час. Добравшись до порога, Григорий был сильно озадачен. Ни плотов, ни их остатков ни где не было видно, просто ни где: ни выше, ни ниже порогов, ни на самих порогах. Такого просто не могло быть!
И лишь осторожно подойдя к самой кромке воды, где по берегам среди камней было просто огромное количество гадюк, Григорий понял, в чем дело. Вход в порог преграждала огромная плита, с которой основное количество воды сваливалось в огромную яму. Из этой ямы вырывалась грохочущая и бурлящая пенная масса. Кроме шума воды, на пороге раздавался грохот от падающих в него камней. Справа от плиты неслись большие валы. На самой плите был большой завал, нанесенный только что закончившимся половодьем. Вот в это завал плоты просто и уткнулись, а сзади в них, скорее всего тут же, приткнулись следующие плывущие по реке деревья. Они и прикрыли плоты так, что разглядеть все это можно было только от самой кромки воды.
— А вы что, к воде не подходили? — спросил мужиков Григорий.
— Гадюк то тут ого-го, мы и забоялись их. Да и ночь уже почти была. Кто же знал, что плоты только от самой воды видать! — виновато ответил один из них, остальные просто промолчали.
— Видели, как я шел? — мужики закивали. — Вот и вы так. Ежели кто босиком, идти сюда не надо, только в сапогах. Портки в сапоги. В руки берите палки и шумите ими побольше, змеи расползутся, — мужики тут же начали заправлять портки и искать палки. — Да под ноги хорошо смотрите.
Через полчаса удалось заарканить плывущий очень близко к берегу большой одинокий кедр. Помучавшись изрядно, его удалось причалить к завалу поперек реки. Течение быстро прижало его к берегу и завалу, образовав довольно шаткий мостик до завала, длиной почти двадцать метров.
Соблюдая осторожность двое мужиков аккуратно пробрались к завалу. Григорий хотел пойти сам, но приехавший к этому времени дедушка Фома не пустил его:
— Балбесов, которые на медведя могут пойти у нас хватает, а вот головастых ёк. Так что другие пусть идут, — дедушка Фома показал на мужиков. — А ты мил человек дальше кумекай.
Через пару часов работы соорудили достаточно широкий, а самое главное надежный мост от берега до плота, который последним уткнулся в каменную плиту порога.
— Ну что дедушка Фома, как думаешь лучше сделать, на руках перенести на берег мешкиили разобрать завал и вывести плоты с мешками? — спросил Григорий. — Я склоняюсь, чтобы сразу разобрать. День на закат пошел, до темноты можно не успеть. А тут на Енисее бывает так, налетит внезапно буря и таких дел натворит, что ого-го. Завал этот в миг на щепки разнесет.