Светлячки

Карагодина Ольга Геннадьевна

На мгновение Пётр потерял дар речи. Потом всё понял, ужаснулся старушке, четырём её покойникам, своей незавидной роли и попытался скорее отсюда сбе-жать:

30

–  Я ещё к вам зайду… - бормотал Пётр, бук-вально скатываясь со ступенек.

–  Эх, молодой ты ишшо… - неслось ему вслед.
–  Зайду к вам в отделение на неделе, проверю, как вы там работаете.

«Увольняюсь, - думал про себя Пётр, спускаясь на лифте вниз.
–  Пойду охранником. От этих стариков с ума можно сойти. Одна замуж хочет, другая подштанники не меняет, третий «строит»

старушек. Из харизматиков -

в маразматики. Пригляд за стариками нужен. Государ-ство совсем не думает о них, создали бы специальную службу «Приглядстар» и не мучили участковых…»

Выходя из подъезда, Пётр наткнулся ещё на одну старушку.

–  Здрассьте, - бабулька расплылась в широкой улыб-ке.
–  Никак Клавка опять к Сеньке полицию вызывала?

–  Тьфу… - сплюнул Пётр.
–  Не старики, а маяки на-дежды, способные вывести корабли нашего общества из широких вод в узкие проливы безнадежности…

Это был его первый рабочий день.

Камни

Аквамарин будто пришёл из скрытой в морских глу-бинах сокровищницы русалки, околдовывающей каждо-го своими чарами. А изумрудные крошки! Ещё Плиний ставил изумруд на третье место по красоте, хотя он и был знаком только с камнями из Египта и Урала. Бирюза из-вестна со времен ацтеков…

Элена медленно перебирала пальцами каждый кусо-чек, осколочек той давнишней жизни, когда она работала

в ювелирной компании на камнерезном станке. Сколько огранок сделала, не сосчитать. Она не любила работать

31

с

драгоценными камнями, всегда стремилась к полу-драгоценным. Во многих местах побывала с экспе-

дициями в попытках найти природный материал. Иногда сопутствовала удача, и в неказистом с виду булыжнике оказывался заветный самоцвет. Она побывала в Карелии, на Урале, в Сибири, а возвращаясь из командировок, ра-ботала за троих и зарабатывала большие по тем време-нам деньги. Всю семью кормила: больную маму, отчима, младшего брата и свою маленькую дочку от брака с иор-данцем Лёльку.

Студенческий брак ни к чему хорошему не привёл. Побежала сломя голову за мужем на его родину, забере-менела в чужой стороне. Посадил муж дома с матерью

и сёстрами, только что чадру не надел. Еле сбежала по поддельным документам. Лёлька родилась уже в Мо-скве. Муж пытался вернуть беглянку, но она ему больше не доверяла: в Москве он был одним человеком, а у себя на родине - совсем другим. Пришлось найти работу: кормить её было некому. Мама постоянно болела, брат выпивал: то работал, то уходил в запой. Отчим давно сидел на пенсии: он был намного старше мамы.

Элена любила камни всей душой. Они лечили её, помогали забыться. Она хранила их

в прозрачных сосу-дах с водой, чтобы камни играли в лучах света, на них попадающих. Вот и сейчас вздохнула, опустила кусоч-ки бирюзы в стеклянную вазу. Солнечный луч, упавший сквозь стекло на камень, раскрасил его голубовато-зеле-новатыми оттенками. Губы Элены невольно расплылись в улыбке, но тотчас снова сжались в тонкую линию. Она оглядела свои руки выше запястья: там красовались иссиня-чёрные синяки. За дверью комнаты послышал-ся шорох, она невольно сжалась и напряглась. Старый отчим вышел из комнаты и тяжело пыхтя, направился к кухне.

32

–  Хорошо, что Пётр не пришёл…

На коже выступили мурашки. Память снова и снова не щадила её. Глаза застлали слёзы. Шесть лет на-зад она вот так же вечером разбирала свои камни, когда отворилась входная дверь. Открыл брат Пётр, вместе с ним вошли трое незнакомых мужчин и сразу к ней. Она помнит этот сильный удар в спину, мгновенную хватку, завернувшую её руки к затылку, адскую боль и слова:

–  Поедешь с нами в больницу.

–  В какую?
–  выдавила она, еле сдерживаясь от нестерпимой боли.

–  Психиатрическую. Будешь сопротивляться, по-бьём, - пообещал чернявый амбал, кивнув Петру.
–  Да-вай верхнюю одежду, остальное привезёшь завтра.

–  За что?
–  попыталась спросить Элена.

–  За проделки твои! За пьянство! За избиение матери!

–  Я избивала мать?
–  задохнулась Элена.
–  Она умерла месяц назад.

–  Знаем-знаем твои истории, - отозвался лысова-тый мужчина, державший её руки.
–  Пётр с Арнольдом Никифоровичем всё нам рассказали про мать, про дочку, живущую в общежитии в Ярославле, про пьянки твои. Полечишься несколько месяцев, а там видно будет.

Она сопротивлялась. Кричала, пыталась вывер-нуться и даже укусила зубами лысоватого за плечо. Укол успокоил её. Она не помнила, что было дальше.

Очнулась Элена в палате на шесть человек, с решёт-ками на окнах. Сначала не поверила собственным гла-зам, прикрыла веки, пытаясь стряхнуть картинку. Снова открыла глаза. На её кровати, у серо-зелёной облуплен-ной стены, сидела старуха с безумными глазами и смо-трела на неё, не мигая. Чуть поодаль на другой кровати сидела женщина средних лет с печальным лицом и тоже молчала. Больше никого не было. Элена села, ещё раз

33

осмотрелась. Голова гудела и кружилась. Через не-которое время в палату вошла медсестра с подносом в руках, на нём два стаканчика. В одном - таблетки, в

другом - вода. Подошла.

–  Выпейте таблетки!

–  Я ничего не буду пить, - тихо ответила Элена.
–  Могла бы я пообщаться с врачом?

–  Отчего же нет?
–  сухим голосом ответила мед-сестра.
–  Скоро будет обход, врач к вам подойдёт.