Светлячок
Шрифт:
– Как тебя зовут?
– Птичка, – тихо, но четко сказала девушка.
Логичным было бы предположение, что это прозвище.
– А настоящее имя?
– Я не помню, – так же четко и тихо сказала она.
Сергей протянул ладонь и отодвинул рукав балахона, который полностью скрывал ее руку до самых кончиков пальцев. Взгляду тут же открылись витиеватые тонкие шрамы от ножей и уже подживающие гематомы. Сергей отдернул руку, словно обжёгся, слишком уж страшно выглядели эти метки на почти прозрачной коже. Девушка никак не отреагировала
Сергей резко нажал на тормоз, да так, что обоих с силой качнуло вперед, благо, оба были пристегнуты. Конечно, все это было не его дело. Замечал ли он, что Мишка, а до него, помнится, еще какой-то парень был, мотается по субботам куда-то? Да. Но не лез. Думал, шлюх для Борисовича возит. Хотя иногда всё же проскакивали сомнения, но опять же: задавать лишние вопросы – не видел смысла. А вот сейчас это его дело, и только ему решать, что с этой ситуацией делать.
За окном автомобиля черной стеной возвышался лес. Сергей дергано вышел из машины:
– А ты сиди здесь! – сказал он девушке громче, чем хотел. Сейчас его раздражал не только сам факт её присутствия в его машине, но и необходимость метаться между обязанностями подчиненного и собственной совестью.
Он обошёл машину и открыл заднюю дверь. Чемоданчик так и лежал на заднем сидении, где он его и оставил, разве что чуть съехал к центру. Кейс был из черного пластика с простеньким кодовым замком: никто явно не рассчитывал особо скрывать содержимое. Потертые цифры показали, куда надо нажать, и Сергей надавил на кнопки. Пара секунд гнетущей тишины, и Сергей решил, что лучше бы он этого не делал.
Даже мимолетный взгляд на содержимое вызвал у него тошноту. Любой секс-шоп бы позавидовал ассортименту. Сам он таким не увлекался даже в молодости, поэтому опознал только кляп и веревки. Тут даже гадать было нечего – для чего она Святославу Борисовичу. Удобно, когда под рукой такая безучастная кукла.
Впрочем, стоп!
Он же там не один, а с гостями. И каждую субботу устраивает вечеринку. И Мишка возил ее туда каждую субботу.
На душе стало совсем паршиво.
Детство Сергея было далеко не идеальным: мать пила.
Как-то она притащила в дом мужика. Сергею тогда года четыре было. Приняли взрослые по паре рюмок «на грудь», а дальше мужик этот мать ударил и в спальню потащил. Она вырывалась, кричала, но, понятное дело, была слабее здорового подвыпившего мужика. Сергей тоже попытался его ударить: но это было всё равно, что противостоять бетонной стене. Его легко отбросили словно щенка. А затем он всю ночь только слушал вопли и плач за дверями, размазывая слезы и сжимая маленькие кулачки.
Позже, когда уже из Чечни вернулся, Сергей нашел этого мужика, хотя даже имени его не знал. Тот уже в возрасте был. Сергей, увидев его, ударил сходу, и уже не смог остановиться: в ушах все звучали и звучали крики матери.
Он
Мать уж давно в гробу, но забыть такое невозможно.
В свете фонаря блеснули два шприца, наполненные чём-то мутным, и Сергей с силой захлопнул сначала кейс, а потом и дверь. Надо было что-то решать. Ситуация была патовой: если он не отдаст девчонку, как велено, то ему точно конец. Святослав Борисович тварь злопамятная. Захотелось совершенно по-дурному тянуть время, словно всё могло решиться само собой. Глупо.
Он открыл дверь машины:
– Выходи.
Девушка послушно вышла.
– Иди за мной.
Оставлять её одну в машине он побоялся, а ему срочно требовалось пройтись и привести мысли в порядок. Пока из него били лишь одни эмоции.
Он не знал, куда идет и зачем, просто шел, пытаясь оттянуть неизбежное. Трава тихо шуршала под ногами, деревья мрачно нависали черными угрожающими силуэтами, а Сергей всё шел и шел вглубь леса.
Маленькое озеро стало той преградой, которая остановила бессмысленную ходьбу, и он бессильно опустился на траву, жестом приказав ей тоже сесть. Девушка бесшумно опустилась рядом.
Время стремительно утекало, а вариантов, по-прежнему, было немного: отвезти ее и забыть, как страшный сон, всё, что он теперь знает; или не везти, и тогда он сам, возможно, займет на время место этой девушки прежде, чем его закопают полуживого в землю. Святослав Борисович не особо церемонился с теми, кто не выполняет приказ: он специально набирал тех, у кого моральные принципы стояли отнюдь не на первом месте.
Сергей попытался себя убедить: она же ничего не почувствует, невооружённым взглядом заметно, что ее чем-то накачали.
Этот аргумент для успокоения собственной совести показался ему вполне весомыми, и он повернулся к девушке, чтобы сказать, что пора возвращаться в машину. И тут он заметил желтоватый отблеск в ее глазах: она, не отрываясь, наблюдала за светлячком. Маленькое насекомое ползло по листу желтым огоньком, и девушка с непосредственностью ребенка смотрела на него.
Внутри Сергея всё рухнуло от осознания: он не сможет отдать её, зная, что на ней используют всё содержимое чёрного чемоданчика. Надо было думать, что делать дальше. А в голове не ко времени воцарилась пустота.
Вот так спонтанно бежать, считай, в одних трусах? Большей глупости и представить себе было нельзя.
Он позвонил Слепакову. И пусть тот был ему фактически никем, но кое-какое доверие между ними всё же было. Он рассказал ему всё, как есть. Тот долго молча слушал, а потом также долго орал благим матом о том, какой Сергей придурок. Что, впрочем, Сергей понимал и сам. В какой-то момент ему даже показалось, что Николаич хочет пристрелить его сквозь телефон, чтобы не мучился.
Конец ознакомительного фрагмента.