Светлые крылья для темного стража
Шрифт:
Оставив Улиту с Эссиорхом, Меф подошел к Дафне. Не успел он ей сказать ни слова, как перед ним вырос Саид ибн Юсуф. Вид у ифрита был озадаченный.
— Тут сложность возникла. По поводу толстого парня и бледной девушки… — начал он.
— Ты их отправил? — перебил Меф, чувствуя, что Дафна, Улита и Эссиорх с удивлением воззрились
— Нет.
— Почему?
— Я брезгую.
— ЧТО??? — не поверил Меф.
— Мы, ифриты, ненавидим сильные запахи. Наши тела слишком рыхлые. Неприятный запах не выветривается из нас годами, — виновато сказал ифрит.
— При чем тут запахи? — удивился Меф.
— Да очень даже при том. С ними Лизверь. Я знаю этого типа. Он довольно назойливый. Исслюнявил их с головы до ног. Ну и вонь там! — передернулся ифрит.
Кто такой Лизверь, Меф не знал, зато это хорошо представляла себе Улита.
— Эй, мудрая туча! Не отправляй их в Тартар, — крикнула она ифриту. — Из Тартара Лигул вытащит эту парочку через пять минут, а так им обеспечена парочка веселых дней! Умоляю! Оставь все как есть, найди себе горшок поуютнее и иди спать!
Ифрит кивнул и растаял, видно, собираясь последовать совету.
Улита же, оставив Эссиорха, немедленно кинулась к купе, прильнула к двери ухом и тотчас услышала чавкающий звук. Это Лизверь в очередной раз кого-то лизнул.
— Повелительница, а повелительница! А не погоуить ли нам к нашим хомам? — непрерывно ныл Ромасюсик.
Не слушая его, Прасковья швыряла в Лизверя всем, что попадало ей под руку. Лизверь только довольно похрюкивал. Физической боли он не боялся. Близкое же присутствие духа неудач лишало «адскую Прашу» ее тартарианских сил. Только и оставалось, что колотить Лизверя каблуком спешно сорванной туфли. Удрать же от Лизверя было совсем непросто, особенно для того, чей дар был надежно блокирован.
В
Роняя мутные слезы, Ромасюсик непрерывно повторял:
— Повелительница, а повелительница! А не погоуить ли нам к нашим хомам?
Улита наконец вспомнила, что подслушивать нехорошо, и решила сделать перерыв. Она как раз выпрямлялась, когда вагон дернулся. Случилось это так внезапно, что ведьма не устояла на ногах и грузно села. Где-то близко послышался металлический звук, будто ударили по наковальне.
— Эссиорх, что это? — завопила ведьма.
— Сцепка. Поезд вернулся. Заметили, что потеряли вагон, — предположил хранитель.
— Так, значит, в Джанкой? — спросил Меф.
Пульсирующая песчинка уже лежала на ладони у Дафны. Улита нет-нет, а поглядывала в ее сторону, делая вид, что всякие светлые аксессуарчики мало ее волнуют.
— Да, — кивнул Эссиорх. — В Джанкой. Сделаем все, что должны, а потом сразу перенесемся к морю. Я хочу лечь прямо в прибой и лежать часа два, медленно отмокая. Чувствовать, как песок чешет тебе спину, и ни о чем не думать. А потом можно и снова в бой.
Хранитель убедился, что рядом с Мефом никто не стоит, шагнул к нему, быстро сжал ему запястье и негромко шепнул:
— Я хочу извиниться.
— За что? Ты же ничего такого мне не говорил и не делал! — не понял Меф.
— Не говорил, но думал и сомневался, что еще хуже. Мне казалось, это ноша, которую тебе не осилить. Что ты возгордишься, сломаешься и в результате вновь повернешь к мраку… Но ты выдержал первое серьезное испытание. Эта победа подарила тебе светлые крылья, пока еще внутренние, но которые, возможно, когда-то станут материальными. Для света ничего невозможного нет.