Светлым магам вход воспрещен
Шрифт:
– Это была любовь с первого взгляда! – прижимая к груди небесно-голубое шелковое платье, которое ей необыкновенно шло, восхищалась невеста то ли своим отражением в зеркале, то ли свалившейся как снег на голову первой любовью.
Да это же приворот чистой воды! Вернее, мутной – очень мутной – воды.
– Я увидела Шейна из-за занавески и поняла, что он именно тот! Пришлось сбежать с работы и случайно встретиться с ним на торговой площади.
Увы, не приворот. А я-то раскатала губу, что попрактикуюсь.
– Не представляешь, как я боялась,
– Ведьмак, – вырвалось у меня.
– Вот я и говорю, что маг, – не обратила внимания Катис на справедливую во всех отношениях ремарку. – Шейн думает объявить о свадьбе во время праздника. Все равно все родственники соберутся. Не придется потом каждого посещать с визитом.
Они собирают шабаш?! Может, вообще будут на метлах летать? Конечно, ни разу не слышала, чтобы кто-то летал на метле. Сверзишься с высоты – костей не соберешь. Безусловно, если останется, что собирать. Но вдруг именно в этой семье обладают особым колдовством и держат целую стаю летающих ведьм?
– И какой праздник нас ждет? – сдержанно уточнила я.
– В конце седмицы у Ристада день рождения.
– Кто такой Ристад?
– Старший брат, – закатила сестра глаза.
Точно будет разнузданный шабаш!
– Шейн говорил, что ему исполняется тридцать с чем-то там… Тридцать три? Я не запомнила, но он совсем древний старик, – вздохнула Кэтти, отбрасывая платье на спинку кресла.
«Древний» властелин, входящий в особый для темной братии возраст, объявил общий сбор? Нас ждет не просто залихватский шабаш, а с темными ритуалами и жертвоприношениями!
У меня отчаянно зачесалось под платьем между лопатками. Вряд ли ангельские крылья проклюнулись. Значит, от дурного предчувствия.
– Агнесс, – вдруг изменившимся голосом позвала Катис. – Вдруг я им не понравлюсь?
– Понравишься. Не сомневайся, – твердо ответила я и, поднявшись с кровати, ласково обняла сестру. – Ни о чем не беспокойся. Главное, не участвуй ритуалах. Даже если будут уламывать – все равно не участвуй. Прояви силу воли!
– Каких еще ритуалах? – с обескураженным видом отстранилась она.
– Вообще ни в каких! – отрезала я.
Пока Кэтти под чутким маминым руководством утрамбовывала в большой дорожный сундук «все самое необходимое», мне пришлось провести ревизию собственного багажа.
В обычные дни я носила форму, как и приписывали правила, но появиться в глубоком тылу идейного врага в одежде с гербом светлой академии на рукаве, по-моему, было сродни тому, как потрясать красной тряпкой перед мордой бодучего быка. Нет, размахивать, конечно, никто не запрещал: тряси сколько влезет, можно и задорный танец сплясать, если смелый и совсем не дружишь с головой. Главное, уметь прытко бегать и хорошо прятаться.
С головой я дружила и сильно сомневалась, что бегала быстрее стаи летающих на метлах ведьм, поэтому вытащила из сундука комплект академической формы, конспекты
Тяжеловесный зимний экипаж остановился возле дома ровно в десять утра и почти полностью перекрыл узкую заснеженную улочку. Пока грузили багаж, матушка напутствовала нас, словно отправляла боевых магов на сверхсекретное задание, целью которого являлось соблазнение всех местных мужчин – неважно, ведьмаки они или простые бедняги, просто случайно попавшие под раздачу.
– Помните, мои дорогие дочери, что главный арсенал женщины – это улыбка, хорошие манеры и умение в нужный момент таинственно промолчать! – сказала мама, имеющая мнение обо всем на свете и не упускающая момента этим самым мнением поделиться, даже если оно никого не интересовало.
– Улыбка, хорошие манеры и молчание! – словно оруженосец королевского генерала перед сражением, серьезно кивнула Кэтти и покрепче прижала к груди нечитанный томик философского романа, призванный выказать ее интеллектуалкой.
– Таинственное молчание, – поправила мама, ласково дотронувшись пальцем до кончика носа Катис.
Я считала, что в доме ведьмаков лучшее оружие женщины – магический аркан, способный в мгновение ока спеленать противника по рукам и ногам, но мудро оставила это во всех отношениях полезное знание при себе.
– Агнесс? – с нажимом произнесла «генеральша», видимо, понимая, кто именно в дочернем тандеме слабое звено.
– Все понятно, – стараясь скрыть иронию, кивнула я. – По-умному молчать и не вытирать руки о скатерть.
– Умеешь ты перевернуть! – возмутилась мама. – Почему нельзя быть милой?
По утрам я физически была не способна источать обаяние и наряжаться в хорошие манеры. Лишить кого-нибудь голоса на пару минут, пока мы с Кэтти усаживаемся в громоздкий экипаж, – сколько душеньке угодно, а быть милой – только через труп счастливо упокоенного умертвия.
– С кем? – уточнила я.
– Со всеми! Будь милой со всеми в доме Торстенов! Если у них есть кошки, то и с ними тоже!
– Я чешусь от кошачьей шерсти, – сдержанно напомнила я. – Но не переживай: если вдруг надумаю вытереть руки о скатерть, то при этом обязательно улыбнусь.
Со стороны Кэтти прозвучал сдавленный смешок, впрочем, мгновенно проглоченный под гнетом осуждающего матушкиного взгляда.
– Удачи вам, дочери мои! – недовольно буркнула мама. – Легкой дороги.
Мы наконец выбрались на морозную улицу и забрались в теплый просторный салон, куда без труда поместилась бы вся семья, включая помощницу по дому. Экипаж тронулся, и за окном поплыли суматошные улицы. Осталась позади центральная площадь со зданием ковена, увенчанным длинным шпилем и блистающим на солнце символом светлой магии. Особым знаком, заключенной в круг молнией, были помечены все строения, уличные указатели и въездные ворота – никогда не ошибешься, на чью территорию попал.