Светлый город
Шрифт:
– Прикрыть пехоту! Обороняясь с северо-запада и юга, отступать в к семендерской косе, где построить вал и занять оборону!
Вечер встретил войско без тяжелых потерь, но в крайне невыгодном для степняков положении: на узком плоском морском перешейке, зажатом в единственной точке выхода огромной армией. Отступить по морю было невозможно: небольшое количество судов красного (Атыл) и синего (Дон) караванов за один рейд не погрузили бы и десятой части войска, а с полной нагрузкой оказались бы в крайне угрожаемом положении по отношению к флоту неприятеля, тоже весьма малом, но без нагрузки становившимся куда более маневренным.
Противник мог бы взять Семендер, приставив к охране входа на перешеек и пятую часть армии, но было очевидно, что все войско на завтра готовится к штурму косы. Не осталось сомнений, что цель похода – столица кагана, город Атыл. Тогда противник не мог оставлять за собой серьезных группировок, таких как армия Синая.
Кавалерия, лишившаяся свободы маневра, приуныла. Синай
Зато пехота, поставленная в безвыходное положение, и, одновременно, вновь вооруженная, окопавшаяся, с бурдюками, наполненными водой, готовилась тушить огненные шары, осознав, что это вовсе не магия, на удивление успокоилась и деловито располагалась к обороне.
Синай за ночь в пяти местах перекопал перешеек земляным валом, заставив участвовать в земляных работах всех без исключения с поочередным отдыхом не более 4 часов. За ночь же по северным рукавам Терека были доставлены деревья и деревянные балки а так же доски, которые удалось только найти в Семендере и окрестностях. Из них были наспех сколочены плоские муляжи караванных судов и выставлены на рейд так, чтобы со стороны флота противника не было заметно подмены. В это время реальная эскадра судов начала переправлять кавалерию на материк к северу от Терека.
Неприятель начал штурм утром с обстрела «магическими» шарами. Но это не привело ни к чему. Большинство шаров отскакивало от вала, те, что удавалось забросить за вал, быстро тушились и производили лишь массу дыма. Затем на вал ринулась кавалерия, но оказалось, что там их ожидает стена пик – те, что удалось сохранить, и копий, которые использовали легковооруженные всадники хазар. Тогда на штурм пошла пехота противника. Понеся средние потери, готская пехота отступила ко второму оборонительному рубежу. Когда неприятель попытался использовать катапульты, сделала вылазку легкая хазарская конница и две из машин разломала полностью, а еще две серьезно повредила. В это время удачно атаковали конные лучники противника, осознав, что у штурмовых орудий беречь уже некого.
Так с переменным успехом ситуация развивалась до полудня, когда войско отступило за последний рубеж, но переправлено «на материк» было еще не более половины воинов. И тут к Синаю подбежал кормчий одного из судов красного каравана.
– Командующий, огромный флот!
– ??
– Мы никогда такого не видели. Больше сотни кораблей. Паруса полосатые.
– Это рус. Значит, Ханукке удалась его очередная авантюра, сказал командующий, улыбаясь.
Царская игра
Ханукка вырулил к пристани царского острова и отпустил весла. Лодка плавно заскользила вдоль мостков. Не дожидаясь, пока мальчишка – портовый рабочий остановит ее и привяжет к металлическому кольцу, ханукка с несвойственной степенному караванщику и отцу пятерых детей прытью вскочил на мостки, с них перепрыгнул на пристань и стремительно направился к массивным крепостным воротам, защищавшим вход в сады. Через них дорога шла в столовую дворца, где ему и была назначена встреча с царем. Действующий, в отличие от кагана, жившего в районе храмов, памятников, кладбищ и библиотеки, правитель, как это у него водится, решил поговорить в неформальной обстановке.
Политика Хазарской державы со стороны, вероятно, воспринималась так, будто она только и озабочена внешними делами: войны с арабами, остановившие натиск этого огромного вала людей, отношения с Восточным Римом, строящиеся практически на равных. Хазария в действительности состояла из трех очень компактных «партий». Первая это собственно Хазары – кочевое воинственное племя с востока, внутри которого действовали кланы разной степени влиятельности, соотношение сил между которыми и определяло политику царя. Сюда же отнесем некоторые присоединившиеся близкие по культуре племена, основные из которых – барсилы, савиры и баланджары, чьи кланы во внутренней политической борьбе нередко говорили решающее слово за счет сплоченности. Вторая - это радханиты, странствующие иудейские караванщики, к которым относился и сам Ханукка. Непосредственной политической власти в Хазарии у них не было, свое влияние радханиты проводили за счет прекрасной организации торговых путей. Радханиты впервые ввели на неспокойных просторах Азии систему станций со сменными лошадями и вьючным скотом, позволявшую отслеживать перемещающиеся по тысячекилометровым путям между Европой и Китаем грузы, за адекватные средства договариваться об их проводке с вождями племен и племенных союзов континента, систему страхования купцами отправляемых по торговым путям радханитов грузов и систему денежных переводов по предъявлению документа во всех торговых постах от Кыйоба до страны уйгуров. Радханиты не имели каких-то особых
Хазария была невероятно успешна в перенаправлении угрожающих ей сил – как внутренних, так и внешних. Мусульман она использовала на севере, а наиболее талантливых представителей северных народов – на юге, хорезмийцев на западе, а выходцев с запада – на востоке. Это была политика Великой Степи, когда ты можешь быть уверен только в себе, а противник может появиться с любой стороны: не сопротивляйся давящей на тебя силе, а перенаправь ее на другого оппонента.
Пройдя через ряд покоев, украшенных прекрасным шелком, поставляемым караваном желтого маршрута – самым богатым предприятием радханитов, и пройдя через ритуал окуривания священным пламенем костра, Ханукка предстал перед царем, окруженным свитой дешевых льстецов в невероятно дорогих одеждах. Караванщик, хорошо относясь к царю, бывшему человеком крутого нрава (в действительности это была традиционная для хазарской власти игра: каган хороший, но он далеко, а царь плохой, его боятся все наемники и даже в хазарском войске, состоявшем из невероятных задавак), терпеть не мог его окружение. Их постоянные разговоры о величии империи, ставшей третьим подобием Рима – и масса напыщеннейших эпитетов – были ни чем иным как способом обосновать собственное вопиющее безделие. В караванах никто не ест свой хлеб зря, там все люди закаленные, смело идущие на риск, за то их и уважают вожди самых разных племен. А этих отправь за стены города – и все, через неделю ни следа не найдешь и не услышишь о них ничего.
Царь сидел, повернувшись боком к прибывшему Ханукке.
– А вот и наш питатель опасных хищников – сказал кто-то из свиты.
«Оторвать бы тебе язык, бездельник» - подумал Ханукка.
– Что происходит на Северо-Западе? Почему возникла угроза Кыйобу? Мы направляли тебя на Альмен не для того, чтобы там появилось осиное гнездо. Царь как всегда высказывался в крайне гневной манере.
– Разве? А для чего же?
Отвечать царю вопросом на вопрос было не просто невежливо, но крайне опасно. Однако Ханукка знал, что других караванщиков, особенно для северо-западного, речного, направления, в Хазарии в ближайшее время не найдут.
– Мы больше двух сотен лет сдерживаем натиск арабов, приютив, тем не менее, множество иноверцев-мусульман. И мы никак не ожидали, что с направления, которым ты занимаешься, возникнет новая угроза, причем следовать она будет именно из места, которым ты занимался вплотную – из Альмена. Вы оба с Синаем ходите такие напыщенные, как будто вы спасли Священный город.
– Это мы и сделали, повелитель.
– Это? Другая, причем большая часть варварской шайки, чем та, которую ты сюда притащил, вышла с Альмена и едва не взяла наш центр торговли с немцами, славянами и франками, Кыйоб. Причем спас случай, и в следующий раз они могут его взять. Не исключено, что сделают это, даже если мы пошлем туда всю эту армию Синая, который тоже хорош, ради защиты готской пехоты чуть не угробил всех. «Более лояльная» часть этой ватаги из преисподней грабит сейчас Закавказье и южный берег моря. Они разорили виноградники, посевы, перерезали скот. Говорят, они режут людей как скот. И в этом всем обвиняют нас.