Светлый импульс
Шрифт:
…Я прихожу в школу уже на следующий день. Благодаря принятым лекарствам организм легко справляется с кровоизлиянием в мозг и ушибами по всему телу. С переломом чуть сложнее: повязку с руки можно будет снять только через три дня.
Взрослым объясняю, что просто неудачно упал и ударился, и эту версию охотно принимают, даже не думая сомневаться. С самого детства умею виртуозно врать, делая крайне убедительные и невинные глаза, и это умение не первый раз меня выручает.
Казалось бы, ребята должны быть благодарными за то, что я решил скрыть их агрессию и подстрекательство, иначе не избежать
Мне очень повезло. Я прыгал головой вниз, и успел вытянуть перед собой руки. После удара о воду щедро хватанул её ртом, но не запаниковал и не почувствовал дезориентацию. Поверхность воды надо мной высвечивалась серебристо-зелёным, влекущим светом. И я просто принялся грести к ней, отталкиваясь от воды руками, ногами, всем телом. Сам не помню, как именно умудрился выбраться на берег.
И самый странный факт во этой всей истории – мне понравился мой полёт.
Было просто здорово! И я ничуть не сожалею, что решился. Пусть немного безумно, зато храбро и вызывающе: этим поступком я будто бы бросил вызов условностям, здравому смыслу, трусости… и оказался в выигрыше.
Я успел поднадоесть сам себе своей нерешительностью. И сейчас, когда, наконец, сумел что-то с этим сделать, то мириться с собственным существованием становится куда легче.
Да что там мириться. Даже больше. Намного больше.
Я, без преувеличения, горжусь собой. И, если бы мне предложили повторить, то не стал бы долго раздумывать, а просто прыгнул снова.
Впервые за долгое время моё настроение можно охарактеризовать как «приподнятое».
Но уже к вечеру я снова умудряюсь встрять в неприятности.
Всё начинается с того, что у выхода со школьного двора я встречаю компанию ребят, почти в том же составе, как и вчера, лишь с небольшими отличиями. Среди них нет Карины, и нет моего вчерашнего защитника, зато есть новенький парень, появившийся в школе только сегодня. Насколько я знал, он переехал из отдалённого района в связи с тем, что его отца назначили на новую должность здесь, в центре Диска.
– Ну и уродец у вас учится. И как его к людям-то допустили? Такого надо в подполе держать, – с фырканьем говорит этот новенький.
Очевидно, он весь день мониторил положение дел, изучал отношения в классе, и сейчас, сделав выводы, решает повысить своё авторитет, и унизить самого слабого человека, которого окружающие либо игнорируют, либо обсмеивают. Да, этот слабак – я.
Он наблюдательный, этого не отнять. Но, очевидно, с фантазией у него плохо, интересное или смешное оскорбление не выдумывается, поэтому он выдаёт вполне стандартное:
– Страшная морда какая, – высказавшись, он кривится, и разглядывает меня с преувеличенным интересом, словно блоху под микроскопом.
Как назло, в его внешности нет ни одной детали, к которой можно было бы придраться. Он привлекателен до безобразия, до тошноты. Черты такие правильные, такие вызывающе-аристократические, что хочется ударить его по лицу неочищенной селёдкой. И это просто генетика, без участия косметических операций. По правилам Диска, до них можно дорваться только после двадцати пяти лет, при наличии очевидных показаний, да и то, только после проверки на
Никто не выбирает, с какой внешностью родиться. Этот факт очевиден каждому. Но всё равно, почему-то все окружающие ведут себя так, будто красота – личная заслуга этого засранца, огромная привилегия, подаренная, как минимум, за великий подвиг.
– Он чёртов псих, поосторожнее с ним, – предупреждает его Исанни, видевший, как я прыгал с магазинчика в озеро.
Да, я псих. Именно этот имидж сейчас подходит мне, и именно это мнение о себе я хочу укреплять и поддерживать.
И я чувствую, как нечто внутри меня расправляется, расширяется во все стороны, я выдыхаю, наслаждаясь этим ощущением. И затем, чеканя шаг, направляюсь прямо к новенькому.
Меня одёргивают, толкают, даже пинают под коленку, но я этого не чувствую. Мне совершенно нечего терять. Максимум, что я получу – это десяток тумаков, но синяки или даже переломы заживут, а вот душа и чувства – нет. И я больше не желаю позволять кому-то задевать моё самоуважение, так эпично и так вовремя ожившее и восставшее из-под земли.
Я намереваюсь просто толкнуть «новенького» в грудь, прошипеть пару оскорблений, но тут он, вдруг всё же поймав вдохновение и разбудив от сна фантазию, добавляет:
– Твоей позорной мамаше стоило бы вставить в задницу десяток дохлых ежей, как затычку, за то, что выдавила такую кучу говна, как ты. Но она вовремя окочурилась и сгнила от стыда.
И тут мои глаза застилает гнев. Слепой, всепоглощающий, беспощадный. Я слышу, как смех этих уродов захлёбывается, когда с силой ударяю новенькому кулаком в челюсть. Его голова откидывается вверх, а я продолжаю сыпать удары, в грудь, в живот, наконец, луплю его скрюченное на земле тело ногами. Остальные, придя в себя, начинают орать что-то невразумительное, тащить меня в сторону, осыпать ударами. Далее я совершенно теряю контроль. Бросившись в бой, я, словно помешанный, бессистемно размахиваю руками и ногами, царапаюсь, даже кусаюсь. И, кажется, умудряюсь сломать нос одному из присутствующих, вырвать клок волос у второго, и воткнуть стилус в ногу третьему, прежде чем меня валят и пинают по почкам.
Я сплёвываю кровь с разбитых губ и совершенно не чувствую боли.
Всё-таки очень хорошо, что подросткам нельзя пользоваться магией, иначе дело точно дошло если не до убийства, то до серьёзных травм – точно. Но, к счастью, серьёзной и масштабной магией владеют только Магистры, и именно они имеют для этого специальный преобразующий браслет. А обычный гражданин Диска может пользоваться только мелким бытовым волшебством, к примеру, чистить от грязи одежду, заправлять кровать, быстро резать морковку. Считается, что в двадцать пять лет наступает «возраст сознательности», и именно тогда и выдаётся маленький преобразующий браслет, способный на такое вот мелкое колдовство. А подростки не способны осознать последствия поступков в полной мере, склонны к экспериментам, шалостям, куда им эти браслеты? Даже с мелкой бытовой магией они способны натворить целую кучу неприятностей.