Светлый Том
Шрифт:
Кирилл Борисович смотрел на виски в стакане, вспоминая лицо Ваньки Сошкина и Ленки Бурцевой.
– Это потом я узнал, что вы с Ванькой закусились, из-за Ленки. Он тебя в подъезде прижал, а ты его мною стращал. Вот он мне на перемене распинал дипломат, стращал. Естественно вода в кроссовках то же его рук дело, – Кирилл Борисович выпил немного виски, оставил стакан в руке. – Тогда нас первый раз стали называть Борисычи. Авторитет в школе и во дворе появился. Мне-то когда было карьеру во дворе устраивать – тренировки, подготовительные в институт. Выйдешь вечером во двор, а там пацаны
– Ты с Ленкой придешь и под гитару. Эх, красивый у Ленки голос был, – Кирилл Борисович, допил виски. Поставил пустой стакан на стол. Снова положил левую руку на футляр паркера. Стал вспоминать лицо Евгения Борисовича 26 лет от роду, когда он приехал в Москву. Ранняя осень, темный солнечный свет, окрашенный желтой и красной листвой. Синий Saab, две прелестные блондинки на заднем сиденье и Евгений Борисович, молодой, загорелый, подтянутый, стройный.
Кирилл Борисович открыл глаза. Рядом с тенью Жеки из 11Б, стояла тень Евгения из Москвы у Saab.
Кирилл Борисович налил виски в стакан, приветственно поднял его новой тени и пригубил виски. Поставил стакан на стол.
– Я тебя, к тому времени, со школы не видел. Ты, тогда почти сразу в армию ушел, а я в институте пропадал. От твоей мамы знал, что после армии ты остался где-то служить, поступил в сельскохозяйственный.
Кирилл Борисович наклонился вперед. Сцепил руки в замок, стал пристально разглядывать лицо Евгения.
– А я, честно признаться, считал тебя простаком, – Кирилл Борисович отвел взгляд от тени и посмотрел на лик в корпусе от карманных часов. – Все же знали, что после армии нужно быть совсем дураком, чтобы не поступить по льготе в сельскохозяйственный. А уж учится там проще простого. Вдруг, ты меня озадачиваешь: «не посмотришь икону, 16 век или нет?». Так в Москве начали работать Борисычи, первый антикварный магазин, второй… Ты что-то там мутил с зерном, вкладывая деньги в «старый хлам» у бабок в деревеньках, привозил его мне на оценку. А потом появилась Катя. Сказочной красоты искусствовед, – только сказка та была странная.
Кирилл Борисович залпом допил виски, налил еще, но оставил стакан с виски на столе, убрал руки на подлокотник кресла.
– А ведь она, Евгений Борисович, была у меня единственная настоящая женщина. Целый год, – Кирилл Борисович залпом выпил виски. Он в очередной раз пожалел, что у него нет личной вещи Екатерины Костылевой, но он не хотел видеть себя ее глазами. Он когда-то дал зарок и не собирался его нарушать.
Через полгода знакомства с Екатериной Костылевой, Кирилл Борисович познакомил ее с Евгением Борисовичем, а еще через пол года, Евгений Борисович свел Кирилла Борисовича с финном.
– Да, это была комбинация в твоем стиле, Евгений, – Кирилл Борисович налил в стакан виски, как всегда на два пальца. – Там пошли другие комиссионные за оценку, потом встреча с профессором Глосс и полгода в экспедиции, Центральная Америка, Южная Америка, – выпив залпом виски, Кирилл Борисович оставил стакан, – хорошее кончилось, – пристально посмотрел в пустые глаза призрака Евгения, перевел взгляд, вглядевшись в глаза Женьки.
– Я изменился, после той поездки, а вы, Евгений Борисович этого не
– Мои гонорары взлетели до небес. У меня появилось имя и вес в международном плане оценки исторических реликвий. Екатерина стала генеральным директором нашей сети антикварных магазинов. Вы, Евгений Борисович, пошли в министерство сельского хозяйства.
Кирилл Борисович закрыл глаза, он стал вспоминать Евгения Борисовича в ту последнюю их встречу на приеме в честь назначения Евгения Борисовича губернатором. Их совместный бизнес приносил им обоим солидный пассивный доход. Дом Евгения Борисовича в Подмосковье, его фигуру, позу, взгляд, возле картины обнаженной Кати.
Кирилл Борисович положил левую руку на футляр паркера.
– Это тот самый Parker, – Кирилл Борисович оторвал взгляд от картины и указал рукой на золотой кончик ручки в нагрудном кармане Евгения Борисовича.
– Да, – Евгений Борисович отпустил взгляд на ручку, достал ее из кармана. – Вечное перо, сейчас скорее как талисман. Это именно ей подписан устав нашего ООО. Любовь и желание после созерцания обнаженной Екатерины Костылевой, сменилось Любовью и мечтою воспоминаний об удавшемся прошлом.
– Можно, мне ее в память о нашем прошлом, – Кирилл Борисович, протянул руку.
– Конечно, забирай, – Евгений Борисович вложил в ладонь Кирилла Борисовича золотую ручку, обеими своими руками закрыл ладонь с ручкой в кулак, – это наше вчера, а вот сегодня и завтра у нас с тобой Кирилл Борисович, разные. Развлекайся, а я пойду к гостям, – с этими словами, Евгений Борисович развернулся и пошел к лестнице на первый этаж.
Кирилл Борисович открыл глаза. Третья тень – его память – Евгений Борисович, в тот не уловимый момент, когда он вот – вот начнет разворачиваться и уходить в вечность, унося в себе память о Кирилл Борисовиче – его прошлое.
Взгляд Евгения Борисовича скользнул по начинающему лысеть Кирилл Борисовичу, замер на глазах Екатерины Костилевой, на портрете с натуры, написанным ее будущем мужем Петрушей. Именно за эти глаза он, Евгений Борисович, заплатил Петруше такие деньги, хотя и этот «Мазила» угробил заказ. Вместо обнаженной одалиски Петруша написал восточную принцессу, в газовом лифе и шароварах, с полувуалью на лице, но глаза… В глазах Кати Петруша передал всю страсть на какую способна женщина в отношении любимого мужчины.
Золотой Parker падает вниз с трудом разжатого кулака Кирилла Борисовича. Евгений Борисович заканчивает разговор и идет в сторону лестницы на первый этаж.
Кирилл Борисович отрывает с трудом руку от футляра с золотым Parker-ом, смотрит на одеревеневшую левую руку.
– Евгений Борисович, а вы с возрастом делаете все более сложные комбинации, – Кирилл Борисович поднимает глаза на третью тень. – Что за … – тень Евгения Борисовича, из серебристого блеклого облака, стала обретать более четкие контуры, наливаться темнотой, входить в материальность.