Светоч русской земли

Иванов Сергей Иванович

А город Ростов был, между тем, древнейшим городом Залесья, этой огромной, холмистой, утонувшей в лесах и ещё необжитой украины, которую позже назовут Залесской или Суздальской Русью, а ещё спустя время - великим Владимирским княжеством. Но ещё не было ни Владимира, ни Суздаля, и не хлынули ещё с юга насельники, распахавшие Ополье и наставившие городов по крутоярам рек, а Ростов уже стоял и был прозван "великим" не просто так, не ради красного словца и не из выхвалы, великим и был. И епископия учредилась ростовская, и была она старейшей и паче других уважаемой в Залесской земле, и храмы воздвигнулись, и книжная мудрость процвела, и православная вера в борьбе с идолослужением

паче всего воссияла здесь. И как некогда в мать городов русских Киев стремились учёные люди, взыскующие света книжной мудрости, так ныне в Ростов ехали и шли книгочеи, жаждавшие света знаний... Но как-то так пошло потом, что возник и усилился хлебный Суздаль, а там и Владимир на Клязьме, основанный Владимиром Мономахом, и сей город, младший пригород Ростову, скоро обогнал своего родителя, и уже и стол великокняжеский перешёл туда, и стала меркнуть слава древнейшего города...

Старший сын князя Всеволода Большое Гнездо, Константин, захотел вернуть Ростову главенство во Владимирской земле. Сел тут на княжение, не подчинясь воле своего родителя, а в 1216 году, в сече на Липице наголову разбив соединённые рати младших братьев, вернул отторгнутый у него по прихоти отца великий стол.

И что бы тут не процвесть Ростову? Увы! Через два года Константин умер, не успев ни укрепить отчину, ни сломить волю доброхотов брата Юрия, ни вырастить своих наследников, которых оставил почти детьми, заповедав им ходить в воле дяди и своего врага, Юрия... Так снова и не состроилась судьба города Ростова.

Константин был высок, породист, храбр и талантлив к рати, и многомыслен. О его библиотеке поминали, слагали легенды по всей Руси ещё годы спустя, даже и после погрома Батыя...

Старший сын Константина, Василько, погиб в споре с Ордой, защищая дело дяди Юрия. Схваченный татарами у Шеренского леса Василько не захотел поклониться Батыю, и был повешен за ребро, тут и погиб. А был он красив, храбр, хлебосолен, ясен и грозен взором, и был женат на дочери Михаила Черниговского. Василько и сына успел оставить по себе, и сыну оставил Ростов.

Почто бы и тут, даже и уступив городу Владимиру, даже и после нахождения Батыя, не подняться Ростовской земле? Она лежала на Волге, от Углича до Ярославля, и, переплеснув в Заволжье, уходила далеко на Север, к Белоозеру, в необжитые места, богатые зверем, рыбой и иным обилием. Было куда расти, было где укрыться от непрошеных гостей, было куда ходить дружинам, было где и пахать нивы, сеять хлеб, ставить сёла и рубить города.

Да ведь туда, к северу, шагнула Русь, прежде чем, укрепившись в череде веков, обратным всплеском излиться в татарские степи! Но ростовские князья и бояре не нашли в себе сил для освоения новых земель на Севере. Дети Константина поделили отчину на три части. Васильку достался Ростов с Белоозером, Всеволоду - Ярославль, младшему, Владимиру, - Углич. Углич позднее, за бездетностью своего князя, вернулся в Ростовскую волость. Иная судьба постигла Ярославль. Тут тоже, на детях Всеволода, прекратилось мужское потомство, и Ярославский удел должен был вернуться Ростову. Там оставалась вдова Всеволода, Марина, дочь Олега Святославича Курского, княгиня древних кровей, гордая родословием и прежней славой, с трехлётней внучкой на руках, Машей. И Марина Олеговна отыскала стороннего жениха для подросшей Маши, смоленского князька, Фёдора Ростиславича Чермного, молодого красавца и честолюбца, отодвинутого братьями на Можайский удел. Ему и досталась девочка-жена с Ярославлем в придачу.

Позже Марина пыталась отделаться от смоленского зятя, затворив перед ним ворота

Ярославля и объявив князем сына Маши и Фёдора, Михаила... Но тщетно. За плечами Фёдора Чермного уже стояла помощь Орды. Прожив несколько лет в Сарае, он успел очаровать дочь хана Орды, Менгу-Тимура, и женился на ней, как сообщает предание: "после смерти первой жены" - Маши. Кончилось тем, что Фёдор, уморив сына и приведя татарскую жену, начал свой, новый род ярославских князей, оторвав Ярославль от Ростовского княжения...

Ростовский дом, до своей смерти в 1217 году, вела вдова Василька, Мария Михайловна, дочь замученного черниговского князя. Изящная, подсушенная временем, "вожеватая", с древней родословной, гордая мученическим ореолом отца, она все силы потратила, чтобы поддерживать внешнее благолепие и блеск ростовского княжеского дома.

А сын, Борис Василькович, на то только и годился, чтобы радушно и хлебосольно принимать знатных гостей. Второй сын, Глеб, был посажен на Белоозере. Оба умерли, не свершив ничего значительного и оставив внуков-двоюродников:

Дмитрия Борисовича с Константином Борисовичем, и Михаила Глебовича.

Дмитрий ездил по городу на сером коне, леденя глазами встречных смердов, и ждал своего часа. Порода сказалась и тут, в гордости, в презрении к горожанам, к "чёрной кости", в бессилии, прикрываемом высокомерием, в трусости, когда доходило до дела...

Мария Михайловна умерла, и братья рассорились. Дмитрий Борисович в 1279 году поотнимал у Михаила Глебовича сёла, а в 1281 году пришёл черёд и Константину бежать и жаловаться на старшего брата великому князю Дмитрию. Разномыслие разъедало и ростовское боярство. Некому было прекратить свары своих князей, некому призвать к единому, "соборному" делу...

***

В 1285 году умер, не оставив потомства, углицкий князь Роман. Углич вернулся в Ростовскую волость. И что же? Дмитрий Борисович затеял делёж волости по жребию с братом Константином, и - по жребию потерял Ростов, а потом долго и трудно возвращал его.

В этих дележах, переделах и спорах, во взаимной грызне, да в метаниях между двумя сыновьями Александра Невского, тягавшимися о великом столе, прошла впустую вся его жизнь. Старший внук Василька умер в 1294 году, не оставив потомства.

Константин пережил его на тринадцать лет, проявив все пороки старшего брата. Сев на стол, он рассорился с владыкой и тоже продолжал метаться, заигрывать с Ордой, Москвой и Тверью, постоянно попадая впросак. Он умер в 1307 году, оставив сына Василия, а Василий Константинович скончался в 1316-м, оставив двух сыновей, Фёдора и Константина, вскоре поделивших даже Ростов на две части... Так шло умаление Ростовской земли.

В крови черниговских и курских Рюриковичей было что-то, мешавшее им жить и держаться друг за друга.

Дети Данилы Московского ссорились до ярости и отъездов в Тверь, а отчины не делили, наоборот, приращивали земли Москвы.

На споры в своей семье силы уходят те же! Если бы Дмитрий Борисович вместо того, чтобы отнимать сёла у брата, занялся освоением северных палестин, подчинил себе ту же Вологодчину, ту же Вагу с Кокшеньгой, опередив и потеснив новгородцев, неизвестно ещё, куда и как повернуло бы судьбу Ростовской земли!

Но так и наступает упадок. Со слабости. С потери предприимчивости. Со ссор между своими. С распада, ослабления кровных связей, когда в семье начинаются свары, делёж накопленного предками вместо новых приращений, взаимное нелюбие вместо взаимопомощи...