Светоносец. Трилогия

Джонсон Оливер

Это случилось посередине ночи года через три после водворения Талассы в храм Сутис. Тяжелая поступь на галерее разбудила старую даму, спавшую на своей лежанке у двери в комнату Талассы. Она стала искать огниво и трут, чтобы зажечь свечу, но нужда в этом отпала: дверь распахнулась, и комнату залил свет пылающих факелов. Верховная жрица стояла на пороге, тоже с факелом, держа его над головой. Пляшущий свет не смягчил ее резких черт. Когда-то она, без сомнения, была красива, но теперь ее лицо скрывалось под слоем белил и румян, а густой грим

вокруг глаз лишь подчеркивал злобу во взгляде. Теперь этот взгляд был устремлен на Талассу и Аланду, не смевших вымолвить ни слова.

На галерее за ней стояли двое мужчин с факелами, в кожаных поножах, наручах и кирасах стражников храма Исса; медные маски в форме черепов скрывали их лица. Маллиана дала им знак войти. Таласса вскрикнула от страха, сев на постели и кутаясь в одеяло.

Жестокая улыбка появилась на лице верховной жрицы при виде испуга девушки. Маллиана взяла с дивана платье и швырнула его Талассе.

— Одевайся скорее, эти люди спешат, — распорядилась она.

Аланда, вскочив с постели, встала перед Маллианой.

— Куда ты уводишь ее? — грозно спросила она, ухватив верховную жрицу за рукав. Та вырвалась, ударив Аланду по руке.

— Опять ты вмешиваешься, голубоглазая ведьма! — прошипела Маллиана, и в ее собственных зеленых глазах вспыхнула ярость. — Если коснешься меня еще раз, отправишься на улицу просить милостыню.

Аманда отпрянула — угроза была не праздной: больше дюжины женщин выбросили вот так на улицу за эти три года. А на улице долго не проживешь.

— Ну, Таласса, — повернулась Маллиана к девушке, с лица которой исчезли все краски, — ты оденешься сама или мне попросить этих господ одеть тебя? — Мужчины ступили вперед, скрипнув кожаными латами, блестя медными черепами в свете факелов.

Таласса без слов кивнула головой.

— Вот и хорошо, — промурлыкала Маллиана. — Мы подождем за дверью.

И дверь снова закрылась.

Аланда бросилась к Талассе, которая так и сидела на постели с бурно вздымающейся грудью. Но Таласса отстранила ее и резко поднялась. Гневным движением она сорвала с себя ночную сорочку и, нагая, схватила снятое недавно платье.

— Что они хотят с тобой сделать? — спросила Аланда, протягивая руки, чтобы помочь ей.

Но Таласса снова оттолкнула ее и накинула платье себе на голову.

— Меня требует Фаран — вот и вся причина, — сказала она, возясь с застежками кружевного лифа.

— Нельзя тебе идти!

Таласса, сжав губы, туго затянула шнурки. Остановившимся взглядом она обвела комнату, ища нижнюю юбку. Аланда подала ее. Таласса приняла помощь, и гнев ее утих.

— Я должна идти... меня ждет верная смерть, если я не пойду.

С тем же успехом она могла сказать: «Меня ждет верная смерть, если я пойду», но это было ясно и без слов. Впервые с тех пор, как вошли стражники, она взглянула прямо на Аланду.

— Вот, — сказала она, снимая с белой как мрамор шеи подвеску и кладя ее в безвольную руку Аланды. — Возьми.

Это подарил мне отец. Смотри на нее и вспоминай меня, если я не вернусь. — Аланда открыла было рот, чтобы возразить, но девушка приложила пальцы к ее губам. Ее решимость и так была достаточно шаткой, чтобы колебать ее лишними словами. Она знала, что, если она задержится еще хоть на миг, люди Фарана войдут и потащат ее силой. Она открыла дверь. Аланда мельком увидела стражников в масках-черепах — потом дверь захлопнулась, и девушка ушла.

Аланда повалилась на стул и просидела на нем, не шевелясь, весь остаток ночи, сжимая в бесчувственной руке ожерелье Талассы. Глядя в стену, не замечая бега времени, она подчинялась какому-то неосознанному суеверию: если она не пошевельнется, Таласса может чудом вернуться к ней.

И Таласса вернулась при первых проблесках рассвета. Она отворила дверь почти беззвучно, бледная и измученная, в разорванном у ворота платье и с растрепанными волосами. Когда она подошла поближе, Аланда уловила легкий запах плесени, идущий от ее одежды. На запястьях и лодыжках девушки остались красные следы, но на шее не было ничего. Она прошла мимо Аланды, не взглянув на нее, и тихо села на край постели, устремив взор куда-то за тысячу миль от себя.

Два дня она молчала. А когда заговорила, не сказала ничего о событиях той ночи.

С тех пор то же самое повторялось каждый месяц. Стражи, приходящие в полночь, их факелы, их грубые руки. Каждый месяц Аланда видела, как Таласса собирает все свое мужество, как глядит в ночное небо, определяя, далеко ли до новолуния — именно тогда стражи приходили за ней. И когда урочная ночь наконец наступала, Таласса сидела одетая и ждала их. Не было случая, чтобы они не пришли. Но Таласса, как ни странно, каждый раз возвращалась, бледная и дрожащая, в холодных проблесках рассвета.

Резкий стук в дверь вернул Аланду к настоящему. На миг она растерялась: точно такой же стук предвещал ежемесячное появление стражей. Щетка выпала из ее рук. Таласса смотрела на нее расширенными от страха глазами: в последний раз за девушкой приходили всего две недели назад. Нынче полнолуние: еще не пора. Обе женщины долгое мгновение смотрели на дверь, пока Аланда, опомнившись, не открыла.

В комнату хлынул поток музыки и смеха. За дверью стояла, развязно прислонясь к косяку, одна из жриц, играя бусами у себя на шее.

— Верховная жрица хочет видеть Талассу, — сказала она с деланным безразличием, но кривая улыбка накрашенных губ позволяла предположить, что этот вызов не сулит ничего хорошего.

— Но Талассе нужно сойти вниз.

— Она сказала, что это срочно, — равнодушно повела плечами жрица.

Аланда оглянулась на Талассу, которая смотрела на нее, бледнея на глазах.

— Иду, — сказала наконец девушка, сбросив с себя шаль и быстро вдев в уши серьги. Посланница уже спустилась вниз, что-то тихо напевая. Обе женщины обменялись взглядами.