Светоносец. Трилогия
Шрифт:
Духовные борения, молитва, сомнения и умственные труды поглотили всю его жизнь. Соблазны, столь опасные для других, для него ничего не значили — он презирал их изначально.
И все же во тьме этой студеной ночи брезжил одинокий луч надежды. Сегодня, сперва в горах, а потом на площади, когда пламя вновь запело в его жилах и расцвело из его рук, он познал силу маски. Или это его собственная сила вернулась к нему? Только Манихей мог бы ответить на этот вопрос. Как бы там ни было, в этом возвращении былого дара чувствовалась рука Ре: бог не оставил его во тьме навеки. Быть может, Уртред еще исцелится
Но не слишком ли поздно пришло исцеление? На несколько кратких часов Уртреда словно подхватило ураганом. Он убил упыря, отомстил за смерть брата. А теперь ему некуда идти, и его ждет неизбежный конец.
Он обернулся к северу: низкие черные тучи затянули половину лунного неба над храмами и цитаделью, неотвратимо надвигаясь на Тралл. Уртред ждал молнии — той самой, которую мог бы когда-нибудь свести с небес по обещанию Манихея. Пусть она ударит в край обрыва, где он стоит, и покончит со всем разом.
ГЛАВА 13. ВИДЕНИЕ
Гроза приближалась: промежутки между молнией и громом делались все короче. Ветер рвал туман на болотах в причудливые клочья, и они подымались над обрывом, славно призрачные драконы древних времен. Их полет сопровождался музыкой, не менее древней: ветер, точно в муках, выл над водой и меж кипарисов. Вот деревья согнулись в дугу, и буря накрыла Уртреда. Белый зигзаг ударил в землю, высветив на миг каждое зерно в камне. И тут же грянул гром, будто бы поколебав парапет под ногами.
Еще вспышка, прямо над головой — но двузубец молнии ушел на равнину, с треском ударив в верхушку пирамиды черепов. Полуослепший Уртред закрыл глаза, ожидая грома.
Но грома не последовало.
Вокруг вдруг настала полная тишь. Холод прошел по спине Уртреда. Он осторожно приоткрыл глаза, глядя в сторону, куда ударила молния. Там произошла какая-то перемена. Тьма на болотах словно пульсировала энергией, еще более черной, чем ночь, словно рябь шла по пруду. Пирамида черепов зажглась нездешним белым светом, идущим точно из самой ее сердцевины. Источник света на глазах Уртреда переместился к вершине, и она вспыхнула, точно смоляной факел. Воздух вокруг задрожал, будто нечто стремилось обрести форму — некий зародыш света, пробивающий скорлупу тьмы. Летучее, сияющее эфирное тело освободилось наконец и медленно поплыло вверх, к городу.
Звуки вернулись, а с ними пришел дождь — такой сильный, будто железные прутья лупили с неба. Одежда Уртреда и лицо под маской промокли мгновенно, и над прудом, в который ливень бил что есть мочи, вместо тумана поднялся пар. В нескольких ярдах ничего не стало видно; равнина пропала из глаз, а с ней и белая фигура.
Но Уртред знал, что она движется к нему. Холодная струя леденила затылок, но то был не дождь, а страх.
Потом он увидел ее.
Белая фигура плыла к нему сквозь ливень, обретая очертания человека, идущего сквозь тьму над болотами, преодолевающего черную пустоту, — он излучал свет, и края его колебались при каждом импульсе энергии, исходящем из его середины. Уртред смотрел, как он приближается, и члены его коченели, замораживая недавно обретенное волшебное тепло. Идущий по воздуху приближался неуклонно, белый свет бил из его глазниц — и наконец застыл в воздухе над прудом.
Дождь лил без передышки, и холодный покой вдруг объял душу Уртреда, ибо в сиянии он различил черты и сгорбленную фигуру Манихея, давно умершего старца Форгхольмского монастыря, — старик был точно такой же, как при жизни. Уртред слышал много историй о беспокойных духах, приходящих из Страны Теней, где они ждут второго пришествия Ре, но никогда не думал, что и ему доведется увидеть такого, да еще точь-в-точь похожего на покойного учителя.
Белый свет, льющийся из глаз старца, завораживал Уртреда, и он стоял, точно окаменелый, а дух между тем подошел к нему на расстояние вытянутой руки.
Все нутро Уртреда оледенело. Теперь он умрет — так же верно, как если бы та молния поразила его. Но тут другое чувство нахлынуло на него — отчаянная дерзость, отвага, утраченная им много лет назад. Чего бояться? Разве Манихей не обещал, что они встретятся? Вот учитель и пришел к нему, пусть и не в былой телесной оболочке. И все же Уртред невольно пятился от белого сияния, словно боясь, что оно вберет в себя весь огонь его души, оставив лишь бесчувственную шелуху.
Манихей, словно чувствуя его страх, поднял руки в павлиньих переливах своего ореола. Грустная улыбка появилась у него на лице, и Уртред впервые за семь лет услышал голос своего учителя:
— Видишь, Уртред, я призвал себе на помощь молнию и огонь, как обещал тебе, помнишь? — Голос, как и у живого Манихея, был ласков, но звучал глухо, будто старец говорил сквозь тяжелую дверь. Однако Уртред ясно слышал каждое слово, и этот голос оживил в его памяти все, что сказал ему учитель в то прощальное утро. Уртред изучил все заклинания, как завещал ему Манихей, и знал слова, которыми можно вызвать огонь и молнию, но слов, вызывающих с того света мертвых, он не знал. Только сам Манихей мог вызвать молнию и явиться вместе с ней.
— Учитель... — склоня голову, начал Уртред. Но Манихей снова вскинул свою сияющую руку, останавливая его.
— Нет нужды рассказывать, Уртред: мир — это лишь материя и тень, ничего более. Я был среди теней и все эти семь лет следил за тобой: я знаю все.
— Зачем тогда ты пришел? — с трудом выговорил Уртред через застывшие губы. Снова улыбка:
— Так ты забыл мое обещание встретиться с тобой еще раз? Жизнь коротка, Уртред, но кровные клятвы живут долго: торжественное обещание, данное человеком, может вернуть его даже из Страны Теней, хотя бы ему пришлось ради этого взять себе крылья грозы!
Уртред, точно под действием невидимой силы, преклонил колени на залитых дождем камнях, дрожа всем телом.
— Я ничего не забыл, учитель, но я сомневаюсь.
— Сомнение объяснимо, Уртред: мы каждый день видим, как правоверные отпадают от нас и переходят к Иссу. Ты же всегда подвергал сомнению даже то, что, казалось бы, ясно как день, — потому-то я и выбрал тебя, потому и обещал однажды к тебе вернуться. — Горящие серые глаза проникали в темные провалы Уртредовой маски. — Все было предопределено заранее, Уртред: твое путешествие, твой брат, Вараш... Однако времени мало: моей энергии мне хватит лишь на несколько минут, а после я уйду опять.