Светотень

Вербицкая Ирина

У любви свои законы…

У любви свои законы. Что ей доводы рассудка! И под проволокой зоны Расцветает незабудка. Теплые лучи ласкают Снег седой — колюче — жгучий. Нежится в лучах и тает. Славит солнце мир певучий! Все таинственно и ново. Чудеса совсем обычны. И молчание и слово — Слишком значимы и личны. В ослеплении — прозренье. В безрассудстве — высший разум. Вечность — в торжестве мгновений Упоенного экстаза. Щедро дарит жизнь подарки. Принимай дары с улыбкой! Тени Триумфальной арки Кружат над горящей скрипкой…

16.12.2000

Небо — высокое, синее…

Небо — высокое, синее. Белые облака. Ивы

фонтанные линии. Моя — в твоей рука. Шалит и смеется ребенок. Лай чихуахуа. Стебель ириса тонок. Скошенная трава. Улыбки и нежные взгляды. Душно цветет жасмин. И кто это там у ограды? Тайный внебрачный сын…

21.06. 1998

Зимний запах ломтика лимона…

Зимний запах ломтика лимона, Плов горячий, зелень — на столе. На стене — старинная икона. За окном — пейзаж в туманной мгле. Розы — в вазе. Свечи как улыбки. Не звала, но знаю: ты придешь. Исступленно зарыдают скрипки.

04.11. 1997

Жалким хламом — в двадцатый век…

Жалким хламом — в двадцатый век — Домострой, пуританства нелепость. Ты свободен! Живи, Человек! Отвори неприступную крепость! Пусть ворвется стихия ветров! Затхлость выветрит из подземелья. Жгучей нежностью трепетных слов Обогреет застывшую келью. Пусть безумства блаженная дрожь Тронет сердце. — Священная ересь! На костре свою душу сожжешь, Лишь с Титанами силами мерясь. Очищение в буре страстей! За любовь и свободу сраженье! В опьянении сверхскоростей — Прямо к солнцу! За преображенье!

30.05. 1997

Из цикла «Isida»

Nosce te ipsum

Она

В ней все избыточно. Она — стихия ветра! Стремительное смертное пике! В ней высота величия Ай — Петри. Как молнии горят в ее руке! Она ли ночью в лунном облаченьи Читает свиток Млечного пути?.. Исполнены высокого значенья Её мечты, призыв: «Лети! Свети!» Преобразилась близ неё пустыня, Забились звонко стайки ручейков! Для всех живущих всюду — Берегиня! Исток всех песен и волшебных слов! Она царит! Таинственна, незрима… Никто не видел милого лица. Мы всё спешим. Бежим, не глядя, мимо. Куда? Да к неизбежности конца! Давайте остановимся. Мгновенье, Волшебный миг давайте ощутим! Небесных чар дыханье, дуновенье. И с нею к звёздам ночью полетим!

(1990-е гг.?.)

«Инь» светоносное

Я, чье имя — Безупречность, Красотой свожу с ума. Приношу с собою Вечность В ваши хрупкие дома. Средоточьем плавных линий Женской поступи скольжу. Я в венке из белых лилий Навсегда заворожу. Я легка, неуловима. Явь, похожая на сон. Я желанна, я любима. Лунный свет в меня влюблен. Светлый князь в тоске томится. Отыскать меня велит. То — русалка, то — Жар — птица, То — Изида, то — Лилит. Кто со мною повстречался, О покое позабудь. Кто с мечтою повенчался, Против ветра выбрал путь. Надо мной не властно время. Возрождаясь вновь и вновь, Я смягчаю жизни бремя. «Воплощенная любовь!» — Пел Катулл, Петрарка, Данте. Воспевали Лорка, Блок. Сочинили фолианты: «Совершенство создал Бог…» Но в журналы — хуже лепры! Я сгораю от стыда! Оскорбительно нелепо — Как попала я туда? Не ханжа, не пуританка — Амазонки гордый лик! Нынче всюду — чужестранка. Разве в Прошлом Звездный миг? Где былое поклоненье? Пылкий трепетный восторг? Я прекрасна без сомненья. Прочь, постыдный жалкий торг! В храм любой войти я смею! Мрамор одухотворю! Как никто любить умею. Я в огне зари горю! Каждый смертный покорится Вечной власти женских чар. Пусть светлеют души, лица, Принимая звездный дар!

01.1997 (?)

Клеопатра

Изида ли? Исчадье ада? Рабу полночная награда. Презренны губы и глаза. Змея

ли, гибкая лоза? До боли охватить запястья! Стон вырвать исступленной страсти! Склонился Цезарь перед ней: «Я не любил сильней, нежней…» Порочна и властолюбива, Обворожительно красива, И грациозна и стройна, И демонически умна. Неотразимая улыбка — И под ногами смертных — зыбко. Небрежно — величавый жест. Добра, пока не надоест. В лиловом ливне звездопада — Простого смертного услада. Но с первым проблеском зари — Неумолимое: «Умри!» Я часа жду — один из многих — И одержимых и убогих — Взойти на ложе до утра. Звезда затеплилась. Пора.

03.06.1997

Cфинкс

Палящий зной. Расплавлены, распяты Молитвенно барханы пали ниц. Воспалены, кровоточат закаты, Оплакивая гибель певчих птиц. А ночью — иней звездный. Цепенеют Громады пирамид. И лик луны Над стонами пустыни леденеет. Росою утром плачут валуны. Песчаных бурь слепое беснованье — Змеиных жал каленая картечь. Вой ветра — первобытное рыданье. Вакхические вихри — смерть и смерч. Я выстою еще тысячелетья. Я свято тайны древние храню Среди камней, что плачут на рассвете, Среди руин, предавшихся огню. От смертных скрыта, неприкосновенна Божественная мудрость всех веков, Как ни моли коленопреклоненно. — Живое воплощенье вещих снов! Но близко пылкий сердцем юный странник — Паломник, пилигрим ли, херувим? — От жажды умирающий избранник. И розы расцветают вслед за ним. Дитя луны и озера лесного, Он вырос в смутном шелесте берез. И улыбалась месяца подкова, Не ведая тоски и горьких слез. Но как — то южный ветер, пролетая, Целуя лебединой стаи след, Прошелестел: «Прекрасна Русь святая. Но для меня Египта краше нет!» Там пирамиды. Сфинксы. Мудрость. Сила. Там — колыбель. Начало всех начал. Люблю широкие разливы Нила. Угрюмое молчанье диких скал». Дитя луны и озера лесного Покинул край березовый. Я жду Всесильного магического слова Едва произнесенного в бреду…

25.09.2000

Мумия

Она лежит в углу в музейном зале. «Как сирота», — Вы про нее сказали? Бессмертное величие — и тлен. Все смотрят сверху — вниз. А не с колен. Здесь фараон? В расцвете сил и славы, Не удержавший скипетр державы? Так жалко притулившийся в углу… «Кощунственно! Да лучше бы в золу В мгновенье ока разом превратиться. Да сколько можно надо мной глумиться?! Безбожники! Неведом кары страх! Предайте погребенью стылый прах!» Беспомощно лежат в музейном зале На перепутье, словно на вокзале, Останки фараоновы в углу На стертом и затоптанном полу.

25.03.2000

В лесу

Солнышка лесного смех задорный. На полянах — жаркий горицвет. Лес певучий над рекой просторной Светоносной аурой одет. Мед смолы янтарной. Тяжесть хвои. Захмелевший хоровод берез — В кружеве теней. Века покоя Бережет зеркально — светлый плес. Лог. За елкой колкой — дуб дуплистый. Рябь — озноб осиновых ветвей. Свет гнилушек ночью самой мглистой. Мухоморы у трухлявых пней. Заросли малины, голубики. Земляника спелая в траве. Как улыбки солнечные блики В нежной малахитовой листве. Медуница, папоротник, мята. Из — под листьев, ржавых и сырых, — Сыроежки. К осени — опята. Подберезовик, таясь, притих. На земле — обглоданные шишки… Где ты, рыжий маленький зверек? Дроби косоглазого плутишки. — Юно звонок старенький пенек. На колючей шапке — ягод горстка. Мишка в ореоле диких пчел. Встала дыбом на загривке шерстка. Чу! Долбит усердно дятел ствол. Пересвисты, трели, перезвоны. Мошкары неумолимый рой. Треснувшей ольхи глухие стоны С отслоившейся сухой корой. Быстрый бег встревоженной лосихи, — По подлеску — треск сухих ветвей. Гнездышко щегла и щеголихи. В мураве — крылатый муравей. Это все до боли мне родное! Я — москвичка? В сердце берегу Детство подмосковное лесное, Крест рисуя веткой на снегу.