Светская дурь

Элтон Бен

– Я подумаю, что можно сделать, Томми.

– Парки, я просто хочу сказать, что Питер прав. Он потрясный парень, и абсолютно прав насчет того, что говорил здесь. Потому что на улицах умирает слишком много детей. И что-то нужно с этим делать.

Питер широко улыбнулся.

– Мы с Томми старые приятели, Майкл. Мы встретились на Британских Наградах, чтобы обсудить, как привлечь молодых людей в мою кампанию.

– Это так, потому что я считаю, что Питер говорит классные вещи.

И

снова открытое очарование Томми смыло все предыдущие впечатления. Питер Педжет почти что поверил, что на Наградах они с Томми действительно стали коллегами по кампании.

Квартира Саманты, Ислингтон

– Не нужно надевать презерватив, Питер. Я не против. Я хочу разделить с тобой все. Ты это знаешь. Даже твою участь.

– Не говори глупости, Сэмми.

На ней было белье, которое он купил ей в самом начале. Его первый подарок Сейчас это казалось Питеру таким далеким прошлым.

– Что глупого в том, чтобы не бояться умереть вместе с кем-то?

– Это глупо, если это абсолютно не обязательно. К тому же это просто мера предосторожности. Прошло уже почти шесть недель, у Роберта Нанна по-прежнему чистые анализы, и у меня тоже. Мои шансы увеличиваются с каждым днем. Знаешь, врач сказала, что у нее есть все основания надеяться на то, что скоро я буду совсем чистым.

– Я не могу знать, что говорит врач, учитывая, что меня не допускают к разговорам с ней.

– Да ладно тебе, Сэм. Ты же знаешь, что я никак не могу объяснить Анджеле, почему я считаю, что моя ассистентка должна присутствовать при очень личных медицинских разговорах.

– Можешь. Очень даже можешь.

– Может, объяснишь, каким образом?

Саманта встала на колени на кровати, как всегда роскошная, с гладкой кожей, молодыми гордыми грудями, и все же Питер чувствовал, что его желание улетучивается с каждым ее словом.

– Ты мог бы сказать ей, что любишь меня, а я люблю тебя, и что мы занимаемся любовью при каждой возможности, и если ты когда-нибудь и любил ее, в чем я сомневаюсь, она лишилась любого права на эту любовь и вообще на место в твоей жизни, не сумев удовлетворить тебя и сохранить твою любовь.

Питер перевел дыхание и посмотрел Саманте в глаза, как он надеялся, с отеческой привязанностью, смешанной с легкой романтической мукой. Он ждал этого момента много недель, ждал возможности потихоньку сообщить ей неизбежное. Жаль, что она почти обнажена сейчас.

– Сэмми, пожалуйста… Мы должны поговорить.

– А разве мы не разговариваем?

– Мы должны поговорить… Ну, нужно смотреть на вещи практично. Наша связь…

– Связь? Вот как ты это называешь?

– Ну… я полагаю…

– Так вот

что у нас с тобой? Связь?

– Ну да, конечно… любовная связь. Прекрасное любовное приключение. Но все это продолжается всего несколько месяцев, и ты очень, очень молода. Мы не должны слишком торопиться, правда?

– Ты не возражал против спешки в первый раз в своем кабинете! Ты практически силой сорвал с меня трусики.

Насколько Питер помнил, они их сорвали вместе, но он знал, что лучше насчет этого не спорить. Саманта держалась намного агрессивнее, чем он ожидал.

– Я знаю, что сделал это, Сэмми, но это было самое прекрасное и страстное приключение…

– Значит, тогда торопиться с сексом нормально, так?

– Ну, это было, это было… это то, что произошло, так? Это было замечательно.

– Хорошо, ладно. Тогда куда же нам не нужно торопиться?

– Ну… Я думаю, я хочу сказать, что…

– Что не нужно торопиться и превращать это во что-то большее, чем удобный для тебя секс? Именно в этом направлении не нужно торопиться, Питер?

Он не ожидал, что этот разговор будет легким. В этом он не ошибся.

– Сэмми! Пожалуйста. Ты не даешь мне закончить…

– Хорошо, ладно, продолжай. Не торопить. Мы ведь не хотим никуда торопиться, правда?

– Послушай, Саманта, ты все абсолютно неправильно понимаешь. Конечно, я не рассматриваю наши отношения как удобный секс. Господи, какое уж тут удобство? И я испытываю к тебе привязанность, о чем тебе прекрасно известно. Очень, очень сильную привязанность.

– Привязанность? Какое слабое слово.

– Что малого в привязанности? Я привязан к своим детям, к своим родителям.

– К своей жене?

– Разумеется, Сэмми. Разве бы ты меня уважала, будь это не так?

– Как это все связано с уважением? Я тебя люблю.

– Это тебе кажется, Сэмми, и это прекрасно, но ты молода, у тебя очень много любви и…

– Значит, ты меня не любишь?

– Конечно я люблю тебя, разумеется. Но любовь, ну, любовь – это такое разностороннее понятие. Наша любовь… наша любовь, ну, очень новая и…

– Питер, куда, по-твоему, движется эта наша с тобой «связь»?

– Ну, я… Сэмми, ты находишься в мире политики так же, как и я. Ты знаешь, что не всегда можно иметь все, что хочется.

– Как ты думаешь, куда она движется?

– Я пытаюсь объяснить…

– Ты думаешь, она движется в никуда?

Питер знал, что должен действовать аккуратно. Выйти из игры будет нелегко. Если он хочет освободиться, потребуется много времени и огромный такт. Он не врал, говоря, что привязан к Саманте. Это правда, и ему было больно смотреть, насколько она оскорблена.