Светская львица за одну ночь
Шрифт:
— Обязательно, — Корнелия уже не считала нужным скрывать свое недовольство. — Уайет не собирается сюда приехать?
— Увы, вряд ли. Работа не позволяет ему отлучиться из Нью-Йорка.
Дотти внимательно наблюдала, как Корнелия воспримет это сообщение. Дамы поднялись и, холодно обменявшись поцелуями, расстались.
Люси бросила на пол свою взятую напрокат сумку “Биркин” и заперла дверь Элоизиной квартиры. Забавно, она уже давно чувствовала себя здесь как дома. Именно о таком доме она всегда мечтала — истинно женском, в нежных, теплых тонах, с мягкой, удобной мебелью.
— Алло, — сказала она, включив мобильный.
— Что же ты не сообщила мамочке, что переезжаешь?
О черт, Рита! Люси слышала в трубке такой знакомый гул бара “О’Шоннеси”.
— Я оставила тебе на этой неделе пять сообщений на автоответчике, — продолжала Рита. — Мои ногти вернулись обратно! Твой хозяин вложил в посылку записку: ты, говорит, больше месяца не забираешь почту, и он не знает, где тебя искать. Славный парень. Холостой?
— Женатый, — буркнула Люси. Она не посвящала мать в произошедшие в ее жизни перемены, потому что не знала, как описать свои новые обстоятельства. Ведь Рита, почуяв деньги, тут же к ней заявится. — Я сейчас присматриваю за домом приятельницы, она уехала. Это ненадолго.
Не то чтобы правда, но и не совсем ложь.
— Тогда дай мне свой адрес. Я перешлю тебе ногти. Кстати, получилось потрясающе. Ты просто обалдеешь от Опры Уинфри в ее разных весовых категориях. Твой босс оторвет их с руками.
— М-м-м…
Люси дала Рите адрес Элоизы.
— Так ты покажешь их Ноле Синклер? Это золотая жила, уж ты мне поверь…
— Ноле? Не самый удачный кандидат. — Это еще слишком мягко сказано, учитывая, что она не считает Люси за человека и месяц назад с треском выгнала. — Нола грызет ногти.
Рита ахнула. Грызть ногти, считала она, преступление, такое же, как жечь книги. Даже хуже. Но она спохватилась.
— Что ж, в Нью-Йорке пруд пруди потенциальных инвесторов. Может быть, мне стоит переехать пока к тебе, мы бы вместе это дело пробили. Я возьму тебя в долю, пятнадцать процентов твои. Или десять. Что скажешь? Десять процентов от миллиона долларов… в общем, это очень даже неплохие деньги.
Люси чуть не застонала. Именно этого она и боялась: что явится Рита и отнимет у нее лучший шанс, который предложила ей жизнь. Если она узнает про Уайета, то вцепится в него мертвой хваткой.
— Я попробую тут кое с кем переговорить, — сказала она. — Она не лгала, переговорить она, конечно, переговорит, но не о Ритиных дурацких ногтях. — Посмотрим, что можно будет сделать. Ты пока наберись терпения.
К великому ее облегчению Рита вроде бы согласилась. Люси нужно только, чтобы мать не врывалась в ее жизнь всего два с половиной месяца, те самые, что остались до бала “Модный форум”. После бала все чудесным образом изменится, она поступит на работу к знаменитому дизайнеру, снова начнет зарабатывать себе на жизнь и сможет помогать Рите. Нужно только немного подождать.
Едва Фернанда Фейрчайлд оторвалась от бортика, как ее ноги в безобразных, взятых напрокат коричневых коньках стали разъезжаться. (Она просила дать ей
— Думаете, я пригласил бы вас на каток, если бы не умел кататься? Я играл в школьной хоккейной команде, — сказал Паркер, поддерживая ее под руку. Они плавно обогнули угол и даже не столкнулись с восьмилетним пижоном, который чуть не подрезал их. — Хоть это и было тридцать лет назад.
Когда он засмеялся, от уголков глаз побежали лучики морщин. Если бы Фернанда увидела такое на своем лице, она бы ужаснулась, но морщинки Паркера ей почему-то показались ужасно милыми.
— В последний раз я каталась на коньках, когда мне было пять лет, — она неожиданно ударилась в воспоминания. — За нашим старым домом в Бедфорде был пруд, и папа как-то раз позволил нам с Максом покататься в воскресенье, когда мама куда-то ушла. Я была в восторге, никак не хотела уходить. Ноги ужасно замерзли, так что папа отнес меня домой на руках.
— У вас был собственный каток?
— Быть-то был, да только нам от него не было никакой радости. Мама нас слишком уж опекала.
— Я ее понимаю, — Паркер слегка сжал ее руку перед очередным поворотом. — Зато теперь вы можете наверстать упущенное. Катайтесь сколько душе угодно!
Паркер отпустил руку Фернанды и стал описывать вокруг нее круг.
Но тут ее снова подсек нахальный восьмилетний чертенок, и она опять отчаянно забарахталась, стараясь не упасть. “Ай!” — закричала она. Паркер вновь подхватил ее под руку.
Фернанда уже давно относилась к свиданиям как к работе: наверное, с таким же чувством актриса идет на прослушивание. Но на этот раз с Паркером она ничего подобного не ощущала.
— С кем сегодня ужинаете? — спросил он, скользя рядом с ней.
— С мамой… — любому другому она придумала бы что-то более романтическое, но с Паркером ей не хотелось притворяться, — но я могла бы передоговориться на другой вечер.
— А может быть, мы поужинаем втроем?
Фернанде захотелось ущипнуть себя.
— Правда? Я думаю, она с удовольствием.
— Отлично, — Паркер потер руки с нескрываемым воодушевлением. — Не поехать ли нам ко мне? Я неплохо готовлю.
— Вы еще и готовите?
Он улыбнулся.
— Я после университета целый год учился в Кулинарной академии “Кордон Блё”, только потом сирены мира финансов соблазнили меня своими сладкими голосами.
Она остановилась.
— Стоп, Паркер, карты на стол.
— Вы о чем?
— Таких безупречных мужчин не бывает. За всем этим кроется какой-то подвох. Вы ходите на концерты этой нимфетки Ханны Монтаны? Храните срезанные ногти?