Светящийся
Шрифт:
Они сидели в холле. Джек развел в камине жаркий огонь. Денни, завернувшись в одеяло, прикорнул на диванчике — на том самом месте, где когда-то — миллионы лет назад — сидели три монашки, хихикая в ожидании своей очереди к кассе. В руках у мальчика была чашка с супом, из которой он по временам отхлебывал. Мама сидела рядом, поглаживая его по волосам. Джек расположился на полу, и чем дольше длился рассказ Денни, тем озабоченнее и угрюмее становилось лицо отца. Он дважды доставал платок и вытирал им воспаленные губы.
— И вот они бросились
Денни старался говорить спокойно — тогда они поверят ему, — но голос дрожал. Он посмотрел на маму, ожидая, что скажут она и отец. Высокое желтое пламя плясало на каменном поддоне камина. Взорвался сучок соснового полена, послав в трубу сноп искр.
— Денни, подойди-ка сюда, — Джек повернул к нему голову. Денни не понравилось выражение папиного лица.
— Джек! — Венди стало тревожно.
— Я хочу, чтобы мальчик подошел на минутку к окну.
Денни соскользнул с дивана и стал рядом с отцом.
— Молодец! Что ты видишь за окном, малыш?
Денни знал, что он увидит, еще до того, как подошел к окну. Помимо путаницы следов, отмечавших район их обычных прогулок, по нетронутому снежному полю шли два следа пары снегоступов — один прямой, спускавшийся к детской площадке, другой — путаный, неровный, ведущий к отелю.
— Я вижу… только свои следы, папа.
— А как насчет зверей в ограде?
У Денни задрожали губы. Он собрался заплакать.
Я не буду плакать, не хочу и не буду!
— Они покрыты снегом, — прошептал он, — но, папа…
— Что? Не слышу тебя…
— Джек, что за допрос ты там устраиваешь ему? Перестань, мальчик и так расстроен.
— Помолчи. Так как же, Денни?
— Они оцарапали меня, папа. У меня болит нога.
— Ты мог поранить ногу о кромку наста.
Венди оказалась между ними, у нее было бледное, сердитое лицо.
— Чего ты добиваешься? — спросила она Джека. — Что с тобой творится?
— Я хочу помочь ему увидеть разницу между реальностью и галлюцинациями — вот и все. — Джек присел на корточки возле Денни и крепко обнял его. — Ничего этого не было, Денни. Верно, сынок? Это был один из тех трансов, которые тебя посещают. Вот и все.
— Папочка!
— Что, Дэн?
— Я не мог поранить ногу об наст. Ты же знаешь, снег был рыхлым. Он совсем не лепился, когда мы играли в снежки.
Денни почувствовал, как напряглось тело отца.
— Тогда о ступеньку крыльца…
Денни отпрянул от отца. Внезапно его посетило одно из тех озарений, которые иногда у него бывали и ослепительно высвечивали суть. Он глянул на отца широко раскрытыми глазами.
— Пама, ты же знаешь, что я говорю правду, — прошептал он. — Ты сам… сам боишься их.
— Денни, помилуй, что ты такое говоришь? — У отца окаменело лицо.
— Да,
Неожиданно Джек хлестнул мальчика по щеке. Голова Денни дернулась, на щеке загорелись красные пятна.
Венди испустила стон.
На минуту они точно застыли, затем Джек порывисто обнял сына.
— Денни, извини. Тебе не очень больно, док?
— Ты ударил его, скотина! ~ закричала Венди. — Грязная скотина!
Она схватила Денни за руку и принялась тащить к себе.
— Пожалуйста, перестаньте рвать меня! — закричал Денни. В его голосе было столько муки, что оба мгновенно отпустили его, и он с плачем повалился на пол между диванчиком и окном. Родители беспомощно глядели на сына, как дети смотрят на игрушку, сломанную в драке за ее обладание. В камине выстрелило еще одно полено, заставив их вздрогнуть.
Венди дала мальчику таблетку аспирина, Джек заботливо уложил его в постель и подоткнул под бока одеяло. Денни тут же заснул, держа палец во рту.
— Мне это не нравится, — сказала Венди. — У него возврат болезни. — Джек не ответил. Она поглядела на него без злости, ничего не выражающим взглядом. — Хочешь, я извинюсь за то, что обозвала тебя скотиной? Прости. И все же ты не должен бить мальчика.
— Знаю, — сказал устало Джек. — Не понимаю, что на меня нашло.
— Ты же обещал, что никогда не ударишь его.
Ярость мелькнула в его глазах и тут же угасла. Она с ужасом и жалостью увидела, каким Джек будет в старости. Он еще никогда не был таким.
Каким таким?
Побитым, ответила она сама себе, у него вид, как у побитой собаки.
Он ответил:
— Я всегда считал, что способен выполнять свои обещания.
Она положила ему на плечи руки.
— Хорошо, кончим с этим. А когда придет егерь, мы заявим, что хотим спуститься с гор втроем. Согласен?
— Ладно, согласен, — ответил Джек, на какой-то миг поверив своим словам, как это теперь бывало с ним, когда по утрам он вглядывался в зеркало и видел в нем свое бледное, измученное лицо. Пора кончать. Я должен разрубить этот узел. Но утро сменялось днем, а днем он чувствовал себя лучше. День уступал место ночи — ночью же он думал: пусть будет, что будет.
Он ожидал, что Венди вернется к рассказу сына, спросит, что имел в виду Денни, говоря: Ты же знаешь, потому что сам… Если она спросит, он расскажет ей обо всем — о том, как передвигаются звери из зеленой ограды, о женщине из комнаты 217, о пожарном шланге, который изменяет свое место. Но на чем остановиться в своих признаниях? Сказать ей, что он выкинул магнето и что они могли бы оказаться в Сайдвиндере прямо сейчас, если бы он не сделал этого?