Свежий ветер
Шрифт:
– Почему? – спросил я, делая шаг вперед и надеясь таким образом вынудить ее дать искренний ответ.
– Ты… - Джена подняла на меня глаза, полные боли и обвинений. – Ты знаешь, почему.
Стало быть, я не ошибся. Она ненавидела, когда кто-то видел ее в минуту слабости. Волею случая сегодня таким человеком стал я, и она скорее попытается от меня избавиться, чем попробует решить проблему. Но не в этот раз – я не позволю ей это сделать. Джене ничего не стоило заставить своего оппонента опустить руки, и я никогда не встречал более упрямой женщины, но и я могу быть упрямым.
– Нет, нет, я не
«Скажи это, скажи мне в лицо, будь честной со мной – только так я сумею помочь тебе. Позволь мне помочь».
– Зачем ты пришел сюда? – спросила Джена неожиданно, очевидно, осознав, что я не реагирую так, как она того ожидала, и сменив тактику. Вызывающе вздернув подбородок, излучая властность и уверенность в себе каждой клеточкой тела, она глядела на меня сверху вниз, несмотря на то, что я был выше на голову.
– Я пришел, чтобы… - Когда она стояла передо мной, такая напряженная и угрюмая, моя идея начала казаться мне глупой. – Я пришел, чтобы пригласить тебя на обед. При случае, в Президиуме. Тебе нужно отвлечься.
На лице Джены отразилось искреннее недоумение, а затем ее губы презрительно скривились, и она, нахмурившись, спросила:
– Ты что, накурился? По-твоему, у меня есть на это время? Я не могу ходить по обедам, в то время как люди вокруг умирают. Мне не остановить их, болтая с тобой ни о чем на гребаной Цитадели!
– Разве ты не понимаешь, что ничего не сможешь сделать, если загонишь себя до смерти? Ты крайне измотана, почти не ешь, и я знаю, что ты не высыпаешься… Я хочу сказать… неужели ты думала, я не замечу?
Выражение лица Джены изменилось, гнев уступил место чему-то, похожему на вину, глаза тревожно распахнулись, но губы остались упрямо поджатыми.
– Все… все, чего я хочу – это помочь тебе расслабиться, отвлечься от миссии, пусть всего на час, привести мысли в порядок. Я лишь хотел помочь.
– Ты можешь… можешь помочь, покинув «Нормандию», - сказала она тихо и мягко; ее дрожащие пальцы впились в скрытые рукавами халата предплечья. Я стиснул зубы, раздраженный ее упрямством; она скорее согласится молча страдать, нежели признается, что что-то пошло не так.
Пожалуйста, Джена, я не смогу помочь тебе, если ты мне не позволишь. Я не смогу помочь, если ты не скажешь, в чем нуждаешься.
– Почему? – спросил я, с негодованием осознавая, что она снова спряталась от меня. – Почему ты так хочешь от меня избавиться? Я уже тысячу раз извинился, я доверяю тебе своей жизнью, мы отлично работаем вместе, я забочусь о тебе, так почему?..
– Потому что я не могу находиться рядом с тобой, Кайден! – воскликнула Джена, и я отчетливо заметил момент, когда внутри нее будто что-то сломалось, когда она решила, что устала от притворства; яростный огонь полыхнул в ее глазах.
– Я… я не знаю, почему, не понимаю, почему не могу просто щелкнуть пальцами и больше не думать о тебе, но я не могу, и не в моих силах видеть тебя каждый божий день и не… не… - она осеклась на последних словах, и на ее лице отразилось мучение. – Ты знаешь, о чем я.
Я вздохнул, глядя на ее несчастное выражение; она выглядела усталой, каким бывает человек, чересчур долго сражающийся со слишком многими противниками.
– Стало быть, дело все-таки в нас? – спросил я тихо.
– Никаких «нас»
Я поспешил ухватиться за последнюю соломинку – за эту грусть, прозвучавшую в ее голосе. Пока существовал хоть малейший шанс, я не опущу руки.
– Это бред, Джена, и тебе об этом известно, - заявил я. – Я никогда не переставал хотеть быть с тобой с момента нашей первой встречи. Ты всегда значила для меня больше, чем должна была, и это не изменится.
– Нет, вот это бред, - перебила она и, шагнув вперед, ткнула пальцем в мою сторону. – Ты ясно дал понять, что чувствуешь ко мне - на Горизонте, а потом на Земле, а потом на Марсе. И сейчас можешь отказываться от своих слов, сколько твоя душа пожелает, но не смей делать вид, что ничего не изменилось.
Ее лицо исказила гримаса боли, и от осознания того, что я, пусть и ненамеренно, явился тому причиной, меня охватил жгучий стыд. Нам следовало завести этот разговор много месяцев назад.
– Я облажался и признаю это, - ответил я, ненавидя себя за то, как обходился с ней, и мечтая обернуть время вспять и все исправить. – Но мои чувства и в самом деле оставались прежними – ты была мне небезразлична. Даже два года спустя ты была мне по-прежнему небезразлична. И да, твое исчезновение меня потрясло, но…
– Исчезновение? – практически прорычала Джена, и ее глаза потемнели. – Так вот, что, ты полагаешь, произошло?
Внутренне напрягшись, я смотрел, как она закипает от ярости, и повторял про себя, что гнев лучше, чем полное безразличие, демонстрируемое ею ранее. По крайней мере, гнев был искренним.
– Ты что же думаешь, я взяла гребаный отпуск, чтобы заняться своими делами? – спросила она дрожащим голосом. – Думаешь, у тебя есть право считать, что произошедшее потрясло тебя сильнее, чем меня? Я была мертва. Я умерла. Буквально. – С каждым словом Джена ударяла кулаком по открытой ладони другой руки, ее горящие, живые глаза, казалось, пронзали меня насквозь.
У меня создалось впечатление, что она впервые открыто говорит о том, что с ней произошло. Я знал, что она была мертва – я видел видеозаписи, но только сейчас я начал понимать, как это изменило стоящую передо мной женщину.
Я подумал о своем решении оставить ее на «Нормандии», принятом под влиянием уверенности в ее неуязвимости; я ожидал, что она незамедлительно последует за мной. Я подумал о месяцах – годах – выворачивающего душу наизнанку горя, которые последовали за крушением. Смерть должна приносить покой, должна освобождать от боли, но для Джены она обернулась чем-то противоположным, и теперь я знал, что она не ощущала умиротворения с того дня над Алчерой.
– Я чувствовала, как это произошло, - продолжила она тихим дрожащим голосом, очевидно, уже не в силах остановиться. – Знала, что конец близок. Меня охватил ужас, от которого стыла кровь в жилах, и все вокруг померкло. Я помню все до последней секунды. А в следующий момент я очнулась и узнала, что прошло два года, мир изменился. Ты был где-то далеко, и я не знала, как тебя вернуть. Я стала наполовину роботом и находилась в руках врагов. И я, черт побери, не просила об этом! Я понимаю, что это напугало тебя, понимаю и знаю, что все могло обернуться куда лучше, но я не виновата в этом!