Свидание с доктором Лоскутиком
Шрифт:
Еще раз быстро оглядевшись кругом, она уселась на холодный белый пол, чтобы снять обувь с левой ноги: в комнате, если ее можно было так назвать, не было вообще никакой мебели.
– Да, все устроено весьма основательно, весьма. – Она все-таки догадалась, кто мог запереть ее в этом заведении, пока отыскивала в своей туфле, в том месте, где начинается подъем, заранее припрятанный миниатюрный контейнер. Из него она извлекла миниатюрное же устройство, напоминавшее складную телескопическую удочку, и металлический стержень, похожий на зубочистку. – Как видно, проделали все
Ногтем мизинца она начертила невидимое для глаз изображение маргаритки на поверхности пустого контейнера, после чего раздался едва различимый щелчок, контейнер открылся еще раз, и на свет было извлечено еще одно подобное устройство и еще один стержень. Зажав их оба в руке, Хильда надела туфлю.
Теперь она опустилась на колени перед дверью. На ней не было замка и не было даже намека на то, что он может находиться именно со стороны комнаты. На толстой прочной двери не было вообще ничего, похожего на замок. Не было даже петель.
– Да, что-то уж слишком хорошо, чтобы нельзя было ничего обнаружить.
Выпрямившись, Хильда взмахнула «удочкой», развернувшейся в длинную стальную ленту, и ударила ею прямо поперек двери в самой ее середине. Затем ударила еще, но на этот раз вдоль. От этих тяжелых ударов дверь раскрылась будто распустившийся четырехлепестковый цветок.
По коридору в направлении ее комнаты уже бежал достаточно крупный мужчина, одетый в белый медицинский халат.
– Вы должны оставаться в своей комнате, мисс Айнфюр, – предостерег он ее, почему-то используя в разговоре английский.
– Я чувствую… легкое головокружение. – Она споткнулась и начала опускаться на колени, падая прямо в коридор, на пол, покрытый каким-то белым материалом.
Охранник потерял бдительность.
– Ну, что тут удивительного! Проломить такую толстую дверь… О-о-ааа!
В этот момент она ударила его своей прекрасной рыжеволосой головой прямо в пах и, быстро вскочив на ноги, нанесла еще пять резких ударов ребром ладони по его шее.
Обойдя бесчувственно лежавшее тело, она бросилась прямо в сторону большого белого холла. В самом его конце виднелось единственное высокое окно, сквозь которое проглядывал серый швейцарский рассвет.
Ух! Ух! Ух!
За ее спиной, в покинутой ею комнате раздавались какие-то странные звуки.
Тогда Хильда устремилась к дверям, где на немецком, французском и английском было написано: «Помешанные с самым строгим режимом содержания».
За дверью начиналась белая винтовая лестница. Хильда побежала по ней вниз, после того, как на ходу заглянула в коридорное окно и поняла, что находится как минимум на пятом этаже здания.
Ух! Ух!
Это раздался очередной сигнал тревоги из отделения, где содержались помешанные строгого режима.
Спустившись вниз на три этажа, Хильда подошла к дверям, надпись на которых гласила: «Помешанные с ослабленным режимом содержания».
– Это звучит немного приятней, – вслух заключила она. – И я не должна рассчитывать на то, что мне удастся спуститься до первого этажа так, чтобы меня никто не поймал.
Коридор,
– Вам нужна помощь? – спросила его Хильда.
– У вас есть какие-нибудь мысли по поводу того, как выбраться из дома, переполненного призраками? – спросил ее старик.
– Даже несколько, – ответила она.
Старик немедленно сел.
– Тогда вы могли бы помочь мне сочинить…
– Вы не должны вставать с пола, мистер Чиктовага, – забеспокоилась одна из сидящих в коляске женщин.
– А что, ему тоже очень тяжело передвигаться? – спросила Хильда, бросая беспокойный взгляд через плечо.
Но нигде не было видно никаких признаков погони.
– Он сочиняет, – пояснила женщина.
– Да, я тот самый, широко известный Клод Х. Чиктовага-младший, – заметил старик. – Я всегда сочиняю, находясь именно в таком положении, чтобы под моим задом было абсолютно ровное место. Эту привычку я приобрел еще в 1923 году на Аляске. Первый раз я оказался в таком положении благодаря удару одного очень хитрого эскимоса, и пока я лежал, растянувшись в таком положении, меня посетила мысль. Так появилась моя книжка «Таффи Твинс в Доме Призраков». Было продано почти 9 миллионов экземпляров, и она стала началом целой серии историй о Таффи Твинс.
– А кроме того, и причиной, по которой вы оказались здесь, в сумасшедшем доме для наиболее знаменитых служителей искусства, – заметила другая женщина.
– Да, да, что правда, то правда, – посетовал все еще полусидящий на полу автор. – Гонорары за Таффи Твинс были такими, что мои родственники, а их, как клопов, наберется не одна сотня, если пересчитать всех внуков и пра-пра-внуков, будучи инспирированы кем-то, отправили меня…
– Они получили все права на издания его книг и заперли его здесь, – пояснил негр. – Примерно то же самое моя семья проделала и со мной. Я Йолан Гертц, создатель серии комиксов «Модерайт Мен». А почему ваши родственники засадили вас сюда?
Ух! Ух! Ух!
– У кого-нибудь из вас есть комната с окном? – спросила Хильда, обращаясь к пациентам с ослабленным режимом содержания.
– У меня, – ответил Гертц, – потому что я еще и художник, и мне нужен естественный свет.
Обойдя автора Таффи Твинс, Хильда вошла в комнату негра. Там было большое окно, защищенное всего лишь тремя на вид очень хрупкими запорами, а стекла были самыми обыкновенными, а уж никак не противоударными.
– Здесь должно быть не так далеко и до земли, если…