Свидание с морем
Шрифт:
— В-ваф, — сказал Тюбик.
Мол, пока не совсем ясно, но если зайти внутрь, то, может, и разберёмся.
И они зашли в большую и очень высокую комнату. Справа была открытая дверь, за ней Игорь увидел кусок дворика, огороженного белой каменной стеной. Под потолком висел громадный удав, и, только хорошо приглядевшись, можно было сообразить, что это такая извитая дубовая ветка. На стенах висели оленьи головы, птицы, свернувшиеся змеи, разные страшные и смешные физиономии, кривые полированные рога, ещё много занятных вещей — и всё из дерева. В комнате стоял большой самодельный
У стола сидел на табурете Иван Иванович и вырезал что-то из сучка мощным ножом с медной рукояткой.
— Можно войти? — спросил Игорь, когда всё в общем рассмотрел.
— Заходи, весёлый человек, побеседуем, — отозвался Иван Иванович.
Но тут со двора забежал мальчик с суком в руке:
— Иван Иванович, может, хватит? Иван Иванович осмотрел сук:
— Здесь потри шкуркой, здесь вычисти, чтобы не было никаких шероховатостей.
— А я думал, что уже хорошо.
— Надо, чтобы было отлично. Иди старайся. Мальчик пошёл стараться, а Иван Иванович спросил Игоря:
— Какое у тебя дело, весёлый человек?
— У меня... — начал он, но тут подбежал другой пионер.
— Иван Иванович, можно уже лицо вырезать?
— Покажи-ка... Кору зачем оставил? Сдирай, сдирай, не жалей. При обработке всё равно она разлохматится.
Пионера оттеснила девочка с фанеркой:
— Иван Иванович, изобразите мне мордочку!
— Давай... — Иван Иванович взял фанерку и карандаш. — Какую бы здесь изобразить мордочку?.. Вероятно, собаческую. — Быстро нарисовал собачку с висячими ушами. — Вот такая будет собака. Иди, вырезай.
— Ой, какая у меня собачка! — пискнула девочка и убежала.
Тут же на её месте возникла другая:
— Иван Иванович, пожалуйста, подпилите мне ноги, а то он шатается!
Иван Иванович взял фигурку какого-то нестандартного зверя, отпилил маленькой пилкой кусок задней ноги и поставил на стол.
— Ой, как ровно стоит! — обрадовалась девочка. — Теперь можно лаком покрывать?
Иван Иванович нахмурился:
— Лодыри... Всё бы вам лаком покрывать. Такого лешего лаком покрыть — только испортить. Потрудись, протри его хорошенько олифой, а потом отполируй войлоком и газетной бумагой. Будет настоящая вещь.
Игорь раскрыл рот, чтобы сказать, что он тоже хочет сделать какую-нибудь настоящую вещь, но тут подбежала девочка с перекошенным лицом и закричала:
— Иван Иванович, Колька у моего оленёнка ногу отломал!
Иван Иванович вскочил с табуретки: т? — А ну-ка сюда! — В тот же миг явился упомянутый Колька, со стамеской и сучком в руках. — Ты вандал и троглодит! Это было прекрасное произведение, жемчужина нашей будущей выставки! А ты ногу отломал. Вон из мастерской, чтобы я тебя не видел! Никогда. Во веки веков.
Иван Иванович сел и утёр со лба пот.
Колька тихо положил на стол стамеску и сучок. Заправил подол рубашки в шорты и безмолвно покинул мастерскую. Наступила тишина. Никто не строгал, не пилил, не колотил молотком.
— Вика... — медленно, с натугой проговорил
— Сейчас!
Вика выбежала за дверь.
— Понимаешь, весёлый человек, — обратился Иван Иванович к Игорю, — беда не так велика. Ногу можно подклеить, и очень ловко, ни один эксперт не заметит. А мальчишка хороший, старательный, с искоркой... Зачем он ногу отломал, не понимаю? Вроде бы не завистлив...
Вика ввела за руку Кольку:
— Вот он вам.
— Вот что, Николашка, — мягко сказал Иван Иванович, — ты извини, что я накричал, жалко стало Викиных трудов. Я понимаю, что ты отломал ногу нечаянно, по неосторожности...
— Он пробовал, какая она крепкая, — пояснила Вика.
— Что ж, любознательность, она порок не такой уж большой. Вот тебе, Коля, баночка. Пойди к художнику Виталию Павловичу в пионерскую комнату — он там сейчас создаёт потолочную фреску на темы нашей замечательной жизни — и попроси от моего имени немножко клею ПВА, на котором он свою гуашь разводит. Нынче занятие уже к концу, принесёшь завтра. Ступай с миром. Мы с Викой тебя прощаем и, как прежде, любим.
— Спасибо, я больше не буду, — сказал Колька, сунул под рубашку баночку и ушёл.
Снова завизжали пилы, застучали стамески и молотки.
Подошла пионерка с сучком:
— Иван Иванович, а из этого что может получиться?
— Дрова, — кратко ответил Иван Иванович, едва взглянув на сучок.
— А я думала, это змейка будет...
— Сук дубовый, твёрдый, как базальт, — сказал Иван Иванович. — Во-вторых, змейский этап творчества мы прошли на первых трёх занятиях, возвращаться к нему неразумно и нерентабельно — погляди, сколько этих рептилий на стенах и на стеллаже. Вот тебе прекрасный материал. — Иван Иванович вытащил из-под своего стола сучок. — Сделай из него динозавра.
— Я никогда не видала динозавров. — Девочка широко раскрыла голубые глазки.
— Я тоже, — кивнул Иван Иванович. — Образ динозавра раскрывает громадный простор творческой фантазии, ибо динозавр не обязан быть похожим на самого себя, как, например, слон или заяц. Нужно добиться единственного: чтобы человек, увидевший твою вещь, воскликнул: «Ого, какой динозавр!» Ясно? Бери шкурку и сдирай грязь. Впрочем, займёшься этим завтра. Дети! Времени без четверти семь. Осталось пятнадцать минут до ужина. Вася, Наташа и Валя убирают во дворике. Вика подметает комнату... Дети, я достаточно громко говорю, все слышат? Веселее собирайтесь. Мусор кидайте в очаг... Вот так, весёлый человек, — сказал Иван Иванович Игорю. — Каждый раз — хоть коленкой выталкивай.
Мастерская постепенно пустела. Последними уходили уборщики.
— Иван Иванович, можно мне вечером прийти поработать вместо массовки? — спросила Вика.
— Нельзя, девочка, — улыбнулся Иван Иванович. — Танцевать тоже необходимо.
— А завтра утром вместо купания можно прийти? Вожатый меня отпустит.
Иван Иванович разрешил:
— Приходи. Вместе отремонтируем твоего оленёнка.
— Спасибо! Вика убежала.
Иван Иванович повернулся к Игорю:
— Так и не удалось, весёлый человек, нам поговорить... Константин! А ты почему ещё здесь?