Свидание с небесным покровителем
Шрифт:
Утром Маша проснулась в слезах. В училище она не пошла. Провалялась весь день в постели. Постоянно плакала. Под вечер Габриель принес ей теплого молока и димедрола, чтоб она хотя бы поспала, но Маша от таблетки отказалась. Попросила валерьянки. И клубники – она очень ее любила. Ни того, ни другого в доме не было. Пришлось идти в аптеку и в магазин. Когда Габриель вернулся, Маша лежала в кровати, но уже не плакала. Она выпила валерьянки и с явным удовольствием съела клубнику. Потом Маша чмокнула Габриеля в щеку. Она сделала это впервые. Раньше не смела.
Укрыв девушку одеялом и пожелав ей спокойной ночи, он ушел из дома. Путь его лежал к общежитию педагогического института, где обитали Дима и его товарищ (Машиного «жениха» Габриель несколько раз видел, а второго парня он собирался вычислить по ее описанию). Со слов Маши он знал, что сегодня у них дискотека в красном уголке и парни будут там.
Когда Габриель подошел к общаге, он увидел, что на крыльце тусуется компания студентов. Парни и девушки курили и пили пиво из трехлитровых банок. Дима был среди них. Вскоре на крыльце остались только он и виснувшая на нем барышня. Они начали целоваться. Но это занятие быстро Диме наскучило, он шлепком ладони по мягкому месту отправил девушку в общагу и собрался двинуться следом, но тут его окликнул Габриель:
– Эй, парень, закурить не найдется?
– Стрелкам курево не раздаю…
– Тогда продай. Даю рубль за сигарету.
Дима хмыкнул и двинулся к кустам, в которых стоял Габриель. Он ничего не боялся. Он чувствовал себя сильным и был уверен, что справится с любым. Но он ошибался! Где ему, пусть и здоровому, тягаться с Габриелем. Тот был закален в настоящих боях без правил (контрабандисты бились друг с другом не на жизнь, а на смерть), к тому же желание наказать подонка удесятеряло его силы, а инстинкт убийцы их приумножал. Габриель сбил Диму с ног, прижал его коленом к земле. И, склонившись над ним, четко проговорил:
– Это тебе за девочку, над которой ты надругался. Если б ты ее только девственности лишил, я б тебя всего лишь покалечил. Но ты отнял у нее веру в людей, и за это умрешь!
С этими словами он выхватил из-за пояса нож и полоснул лезвием по горлу Дмитрия.
Оставаться рядом с трупом было опасно. Однако Габриель не сразу ушел, он надеялся дождаться еще и второго насильника. Его он не собирался убивать. Только кастрировать. Но из дверей общежития никто не выходил. «Ладно, не беда, – сказал себе Габриель. – Никуда он от меня не денется!» И двинулся в обратный путь.
Войдя в дом, Габриель прислушался – не раздаются ли всхлипы. Но нет, в помещении стояла мертвая тишина. Да, да, именно мертвая! Габриель не смог уловить даже Машиного дыхания. Не разуваясь, он прошел в ее спальню. Кровать была пустой. В общей комнате девушки тоже не было. Как и в спальне Габриеля. Маша обнаружилась в ванной комнате. Она висела на веревке, привязанной
День третий
Митрофан
Не успел старший следователь Голушко войти в свой кабинет, как в дверь оглушительно забарабанили.
– Кого там еще принесло? – недовольно рыкнул Митрофан.
Он всю дорогу до службы исходил слюной, предвкушая, как отведает на завтрак копченой грудинки в специях, а тут нате вам – явился кто-то ни свет ни заря. Хоть бы поесть дали!
– Митрофан Васильевич, к вам можно? – послышался из-за двери робкий голос Славика. – Но если вы заняты, я попозже…
– Да заходи уж, коль пришел!
Славик не заставил себя ждать. Под мышкой у него был ноутбук. Это означало, что стажеру есть чем похвастаться.
– Порадуешь? – спросил у него Голушко.
– Грандиозная новость, Митрофан Васильевич!
– Прямо-таки грандиозная? – хмыкнул тот. – Тогда давай выкладывай… Я весь внимание…
– Ага, сейчас! – Славик подбежал к столу, поставил на него свой ноутбук, открыл его. – Я вам даже покажу… чтоб не быть голословным! Секунду…
Пока он барабанил по клавишам, дверь снова отворилась и в кабинет ввалился Смирнов.
– Здоровеньки булы! – поприветствовал он присутствующих.
– Чего? – не понял Славик.
– Это по-украински, темный ты человек! Доброго утречка то есть желаю вам, други мои!
– Я, конечно, не знаток украинского, но, по-моему, ты нам здоровья пожелал, – заметил Митрофан.
– А что, тоже не помешает! – не растерялся Леха. – Только плохо, Митя, что ты родного языка не знаешь. Ты ж хохол.
– Но родился-то я в России…
– И все равно, – не унимался Смирнов. – Нельзя забывать о своих корнях… – Он хитро покосился на сумку Голушко. – Кстати… Сало есть?
Митрофан покачал головой. Смирнов сразу сник.
– Но есть грудинка копченая, – сжалился над ним Митрофан.
– Голушко, я тебя обожаю! – возликовал Леха. – Давай свою грудинку! А у меня знаешь что есть? – Он бережно достал из своей котомки дивно пахнущий сверток. – Это луковый хлеб. Только что из печки. Рядом с моим домом открылась частная булочная, так там чего только не пекут…
Митрофан втянул носом воздух и зажмурился от удовольствия.
– Божественно, – прошептал он.
– Ну а то! – самодовольно улыбнулся Смирнов. – Я плохого не принесу…
– Не скажи… Колбасу в понедельник притащил отвратительную! Меня потом отрыжка весь день мучила. И еще подташнивало слегка…
– Это у тебя с непривычки. Я вот перевариваю этот продукт в легкую! Хотя раньше тоже мучился… А уж как морщился, поглощая ее…
– А зачем тогда поглощал? Я думал, у тебя такой вкус специфический…
– Вкус у меня – как у всех нормальных людей, а вот денег не хватает. Поэтому и покупаю то, что подешевле!