Свидание с умыслом

Карр Робин

— Надеюсь, мне это не понадобится. Боже, как мне хочется посмотреть, что делается в голове у этого типа. С самого первого дня он держит меня в напряжении. Вначале он мне казался мировым парнем, потом я забеспокоилась, стала себя убеждать, что с ним все в порядке, теперь я уверена, что он сумасшедший. Я готова немедленно собрать вещи и бежать, куда глаза глядят.

— Конечно, ты можешь это сделать, — сказал он. — Ты можешь собрать сумку и уехать со мной, а все остальное мы заберем потом.

— Ты думаешь, мне угрожает опасность?

—

Если рассуждать логично, то вряд ли. Но и оставаться здесь у тебя нет особых причин. Место, конечно, неплохое, но жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее, распутывая всякий вздор. Если тебе хочется уехать — уезжай.

— Нет, я не могу уехать, пока во всем не разберусь. Пролитый клюквенный сок и отрезанный палец не собьют меня с толку.

— Только учти, что со временем ты можешь переменить свое мнение на этот счет. Если тебе кажется, что лучше уехать, не размышляй слишком долго.

В таком духе мы проговорили еще два часа, попили кофе, поупражнялись в снятии отпечатков пальцев. Потом я установила автоответчик — на случай, если позвонит Бодж — и мы отправились на ярмарку.

Я немного успокоилась, но, встречая знакомые лица, избегала продолжительных разговоров — я ведь не хотела докладывать кому бы то ни было о том, как я провела утро. Мы взяли небольшой завтрак в одном из киосков и вернулись домой. Майк ел с аппетитом, чего нельзя сказать обо мне. Во время нашего отсутствия Бодж не звонил.

— Если хочешь, я останусь дольше, чем предполагал, — сказал Майк.

— Нет, Майк, завтра ты должен уехать. Здесь тебе делать нечего.

— Если я тебе понадоблюсь…

— Что тогда? У тебя есть жена, дети, зачем тебе толочь воду в ступе? Тем более, вы с Боджем считаете, что я принимаю все слишком близко к сердцу. Так что довольно об этом. Женщин всегда упрекают в том, что они закатывают истерики по поводу и без повода. Но я не истеричка, понимаешь?

— Может быть, самую малость…

— Нет! — отрезала я. Ни одна женщина не выносит, чтобы ее называли истеричкой.

Бодж позвонил в девять вечера.

— Кто-то проник в морг, — сообщил он, — и отрезал по два пальца с руки и ноги пожилого мужчины, набальзамированного еще вчера. Таким образом, еще три таких же пальца были подброшены в утренние газеты. И тот палец не принадлежит Тому Уолу.

— Откуда вы это знаете? — спросила я.

— Об этом говорит слишком многое. В лаборатории сравнили ампутированный палец Тома и пальцы с того трупа. Джеки, это абсолютно точно. Палец Тома остался в больнице — Тому сперва предложили больницу в Эреваке, где есть специалист, который может пришить палец обратно, но Том отказался. Его выписали сегодня утром, я сам отвез его домой, а Свини отогнал его машину следом за нами. Джеки, — сказал он веско. — Еще до того, как я получил сведения из лаборатории, я знал, что палец, который вы обнаружили, не его.

— Вы уверены в этом? — спросила я спокойно, как только могла.

— Да.

— Кто же тогда сделал это?

— Не знаю, но не вам одной

пришлось пережить такое. Может быть, вам не понравится то, что я скажу, но я считаю, что все эти единичные случаи никак не связаны с деятельностью преступных элементов в данном регионе.

— Случаи?

— Случайное хулиганство, может быть. Кто-то заметил, что ваш двор плохо освещен, что вы подолгу отсутствуете…

— Случайность, — повторила я громко.

— У меня была возможность поговорить с Томом. Наверное, мне следовало сказать вам об этом.

— И что вы от него узнали?

— Я спросил его о Лос-Анджелесском деле и он ничего не скрыл от меня. Он рассказал мне все от начала и до конца. И все, что он рассказал, полностью соответствует материалам, находящимся в этой папке. И он прекрасно понимает, что подозрение с него до сих пор не снято.

— И что вы думаете по этому поводу? Как по-вашему — он виновен или нет?

— Джеки, то, что я думаю, совершенно не важно. Даже если бы у меня и было чутье на такие вещи — а у меня его нет — я не могу его ни в чем обвинять. И вам тоже не стоит снова и снова возвращаться к этому. Поставьте надежные замки, будьте осторожны, избегайте его, если он вам не нравится… Больше сделать ничего нельзя.

— И я не должна звонить вам, если сиденье унитаза окажется поднятым, а на белой скатерти обнаружится след пролитого вина?

— Джеки, мне вы звоните во всех случаях. Но вы должны понять, что я не считаю Тома Уола, или как там его настоящее имя, ответственным за эти происшествия. И может быть, вам станет легче, если вы будете знать, что он хотел на какое-то время уехать из города.

— Почему?

— Насколько я помню, он и раньше иногда уезжал зимой. И он просил меня время от времени поглядывать за его домом, за мастерской.

Я не знала, радоваться мне или нет. Я была слишком утомлена, чтобы разобраться в своих чувствах.

— У меня много дел, Джеки, — сказал Бодж. — Ваш муж еще здесь?

— Бывший муж, Бодж. Да, он здесь.

— Пусть найдет меня вечером или завтра утром, я покажу ему то, что обещал.

— Хорошо, Бодж. Почему они не попытались пришить палец обратно?

— Семьдесят пять процентов за то, что палец будет действовать. Но Том не застрахован от несчастных случаев, и он решил не тратиться ради того, чтобы отдать себя в руки хирурга. Не очень-то разумно, верно?

— Не очень разумно, — повторила я.

И еще одна ночь с Майком и двойным виски. Я чувствовала себя идиоткой, я совершенно потеряла уверенность в себе. Эта уверенность больше не годилась ни к черту. Как можно настолько ошибаться в людях? Майк сказал, что просто у меня не было достаточной практики такого рода. А он через подобное проходил не раз. Иногда позволяешь ускользнуть настоящему преступнику, потому что перед этим подозревал невиновного. И вполне возможно, что двенадцать лет назад, в Лос-Анджелесе, это преступление совершил кто-то вообще неизвестный, не Том и не Девэлиан.