Свидание в аду
Шрифт:
Раза два он даже приезжал за Мари-Анж в салон Жермена: он дожидался, пока она выйдет, в машине, которая останавливалась в нескольких метрах от подъезда. «Вот-вот, – говорил он себе, – бывало, я смеялся над стариками министрами, поджидавшими хорошеньких манекенщиц. А теперь и сам поступаю так же… Впрочем, нет, Мари-Анж – это совсем другое дело. Она – не просто манекенщица… Но разве каждый из нас по той или иной причине не склонен считать, что его-то случай – совсем особый?»
Однако его роман с Мари-Анж никак не продвигался. Симон с первого дня принял неверный тон, допустил, чтобы между ними установились дружеские отношения, а это шло вразрез с его первоначальными намерениями
Она была дочерью людей, с которыми Лашом был близко знаком в молодости, и потому он невольно смотрел на Мари-Анж как на ребенка. Не хватало еще, чтобы он начал руководить ее чтением! Он никогда не рассказывал в присутствии девушки непристойных анекдотов. Она сказала ему, что ни в кого еще не была влюблена, и он убедил себя в том, будто Мари-Анж – девственница, тем более что ему хотелось так думать. Она, видимо, нуждалась только в его дружбе, и он чувствовал себя обязанным оправдать ее доверие.
«Я взялся за дело не с той стороны, – упрекал он себя. – Вильнер, например, особенно в моем возрасте, не стал бы поступать так, как я. В конце концов, все юные девушки устроены на один лад…» И Симон всячески старался «образумиться».
«Ведь в двадцать три года я уже воевал, уже давно перестал быть мальчиком. Мари-Анж тоже двадцать три, и она – манекенщица, а не гимназистка. В той среде, где она вращается, да еще занимаясь таким ремеслом… Ну и что же? Тем более достойно изумления и восхищения то, что она сохранила невинность. Это результат воспитания, недаром она из хорошей семьи…»
А между тем Мари-Анж находила все большее удовольствие в обществе Симона. Благодаря ему она не чувствовала себя такой одинокой в конце летнего сезона в Париже. Девушку поражало и радовало, что такой известный человек, как Симон, уделяет ей столько времени и тоже с нескрываемым удовольствием встречается с нею. Она мало говорила, но умела слушать, что было для Симона поистине неоценимым качеством, ибо люди, которым по роду деятельности приходится много говорить, не способны молчать даже в частной жизни.
7
Шалон-сюр-Сон, Экс-ан-Прованс, Сан-Ремо… Баржи, которые ревели по утрам, требуя, чтобы им открыли шлюзы, розовая церковь в Турню, набережные Лиона, прославленные рестораны в долине Роны, пыльный Прованс, где воздух был полон стрекоз, платаны аллеи Мирабо, нагретые солнцем сосновые рощи Вара, пахнущие смолой, красные скалы побережья и синее море, казалось дремавшее у песчаного пляжа, пальмы Английского бульвара в Ницце, фасад дворца в вычурном стиле Наполеона III в Монте-Карло видели в начале той осени, как по классической дороге иллюзий катил весьма странный экипаж.
В это время года самые различные пары – пары разочарованные, пары пресыщенные, пары восторженные, пары, полные отчаяния из-за предстоящей разлуки, – двигались навстречу зиме, городским заботам и скучным обедам.
Машина лорда Пимроуза скользила в противоположном направлении – к Италии. То был старый «роллс-ройс», черный и бесшумный, с высоким верхом и с превосходным, хотя уже изрядно потрудившимся мотором. За рулем сидел Робер, молодой шофер с золотой цепочкой на запястье, одетый в светлую ливрею, так искусно сшитую, что, когда он снимал свою плоскую фуражку, можно было подумать, будто на нем дорожный костюм.
Рядом с ним, на переднем сиденье, засунув руки в манжеты, восседал Гульемо – в котелке, черном пиджаке и в сорочке с крахмальным воротничком он походил на священника, выехавшего за пределы своей епархии; Гульемо, не переставая, комментировал окружающий пейзаж.
А позади, отделенные стеклом, в просторной кабине, обитой бежевым сукном, в окружении многочисленных несессеров, футляров,
Уже к середине первого дня путешествия Пимроуз умудрился превратить комфортабельную машину в каморку, где царил живописный беспорядок. Повсюду лежали подушечки, стопки дорожных карт, отыскать среди которых нужную было просто невозможно, книги, пачки почтовой бумаги, альбомы и путеводители.
– Принято потешаться над путеводителями, но, по-моему, это нелепый снобизм, – заявил лорд. – Под тем предлогом, что полвека назад старые англичанки выглядели смешными со своими «Бедекерами» [44] в руках, в настоящее время люди, прогуливаясь среди самых прекрасных памятников, даже не знают, где находятся. «Синие путеводители», например, просто чудесны, но, разумеется, их надо читать заблаговременно.
44
Фирма «Бедекер» (основанная К. Бедекером в 1927 г.) выпускает знаменитые путеводители по разным странам, которые пользуются популярностью во всем мире.
Ему зачем-то понадобился маленький серебряный пробочник, лежавший в шкатулке для драгоценностей. Разыскивая его, он уронил одну из жемчужных запонок и раздавил подошвой ее оправу. Старый англичанин захватил с собой бесполезные в эту пору года плед и меховую полость, на каждой остановке их приходилось вытряхивать, так как в них набивалось очень много пыли. Трудно было понять, каким образом багажник и сетки, устроенные над сиденьем, вмещали столько поклажи.
Когда Пимроуз замечал на откосе дороги красивые полевые цветы, он приказывал остановить машину, хватал Жан-Ноэля за руку, мелкими шажками семенил метров пятьдесят назад, восклицая: «Oh! lovely! Too lovely for words!» [45] , потом он кричал Гульемо, чтобы тот принес ему перочинный нож с перламутровой ручкой, и возвращался в свой ковчег на колесах с охапкой шиповника или веткой рябины; цветочная пыльца пачкала обивку сиденья, а ягоды трещали под подошвами, как злополучная жемчужная запонка. Однажды Пимроуз нашел цветок клевера с четырьмя листиками и протянул его дрожащей рукой Жан-Ноэлю, не будучи в силах выговорить ни слова от волнения. Лицо его слегка порозовело; и в течение двух часов он пребывал в состоянии какой-то детской восторженности.
45
Ах, прелесть какая! Словами не передать! (англ.)
Жители попадавшихся им на пути городков и деревень долго смотрели вслед необычному экипажу, который походил одновременно на санитарную машину и на старинный «романтический» дормез для свадебных путешествий; на переднем сиденье виднелись неподвижные фигуры двух слуг, а позади сидел старый вельможа, увозивший куда-то юного принца.
На каждой остановке повторялась одна и та же сцена. Гульемо отправлялся в гостиницу, чтобы узнать, готовы ли заранее заказанные комнаты, и возвращался в сопровождении целой когорты носильщиков и посыльных; Робер тем временем начинал выгружать багаж. Не меньше трех раз Пимроуз останавливался на крыльце гостиницы, возвращался к машине, спрашивал о забытой там карте или путеводителе, необходимых для следующего этапа путешествия, но их не могли отыскать – они неизменно оказывались где-нибудь под сиденьем.