Свидание в морге (Сборник)
Шрифт:
— Нет. Но постараюсь. У меня ведь нет выбора? Где вы собираетесь сойти на берег?
— На Эйлен Оране и на Крэйджморе. Это два островка в глубине Лох Хаурона. Естественно, если я их найду.
— Эйлен Оран и Крэйджмор! — повторила она со своим легким французским акцентом, который, казалось, сглаживал шероховатость кельтского языка.— Как эти названия далеки от наших драм и ненависти, от грабежа и убийств! Они просто дышат романтизмом,
— Это очень обманчивое впечатление, моя дорогая,—-внимание! «Моя дорогая» — из репертуара дядюшки Артура.— Эти островки дышат скорее мрачным одиночеством,’они пусты и скалисты. Но именно там находится ключ ко всей тайне.
Она ничего не ответила. Я смотрел вперед
— Филипп?
Это, надо признать, звучало гораздо лучше, чем «мистер Калверт». Но я был рад, что дядюшка Артур при этом не присутствовал,— его бы это крайне шокировало.
— Да?
— Мне очень жаль...— можно было подумать, что она действительно сожалеет. По крайней мере, это не было похоже ни на заученный текст, ни на попытку воспользоваться актерским опытом.— Я очень сожалею о том, что сказала... Я ведь не знала ничего о Ханслете, Дельмонте и Бейкере... И о вашем пилоте. Они ведь были вашими друзьями... Мне очень жаль, Филипп.
И все-таки она несколько переиграла. К тому же она стояла слишком близко. Потребовался бы пинцет, чтобы просунуть между нами игральную карту. И потом, запах этих духов, отнюдь не дешевых... Спецы от рекламы из еженедельников с блестящими обложками назвали бы их одуряющими. В моей голове все громче раздавался звонок тревоги. Я решил оградиться от дьявольского наваждения и подумать о более возвышенных вещах.
Она молчала и только сильнее сжала мою руку. Я почувствовал себя на седьмом небе. Единственное, что мне не давало .окончательно потерять равновесие, это пробуждающий уверенность равномерный звук дизеля за нашими спинами. «Файркрэст» мотало на волнах, но все-таки он пробирался вперед. Неожиданно я обратил внимание на метеорологические аномалии: после полуночи температура несомненно поднялась. Мне захотелось поговорить с ребятами из Кента по поводу их гарантий, что стекло ни при каких условиях не запотеет. Но возможно, таких условий они все-таки не предвидели. Я уже приготовился включить автопилот, просто для того, чтобы чем-нибудь заняться, когда Шарлотта сказала, что идет вниз, и предложила мне чашку кофе.
— Согласен,— сказал я,— но при условии, что вам не понадобится свет и что вы не наступите при этом на дядюшку, простите, сэра Артура.
— Можете смело говорить «дядюшка Артур», это ему очень подходит.
Она стиснула еще раз мою руку и исчезла. Аномальное поведение температуры в районе Гебридов быстро прошло, и гарантии относительно стекла стали снова совершение оправданными. Я рискнул передать «Файркрэст» попечению автопилота и помчался в передний трюм за костюмом для подводного плавания, который и перенес в рубку.
На приготовление чашки кофе Шарлотте понадобилось двадцать пять минут. На пропане это делается вообще-то гораздо быстрее, даже если принять во внимание все трудности, связанные с работой в темноте. Мировой рекорд в медленном приготовлении кофе в открытом море. Я услышал звон стекла, когда она проносила кофе через салон, и усмехнулся сам себе в темноте. Но в следующее мгновение я вспомнил о Ханслете, Бейкере, Дельмонте и Уильямсе, и улыбка сошла с моего лица.
Не до смеха мне было и тогда, когда я сошел на сушу в Эйлен Оране, снял комбинезон и укрепил свой переносной
Они торжественно обещали мне придерживаться моих инструкций и производили при этом впечатление оскорбленных явным отсутствием доверия к ним. И все-таки мое беспокойство было вполне обоснованным, поскольку ни один из них не проявлял особых способностей в том, чтобы отличить волнорез западный от восточного или береговые буруны от простых пенящихся волн.
Придя в отчаяние, я сказал, что укреплю на берегу прожектор, который будет служить им маяком. И теперь мне осталось только молиться, чтобы дядюшка Артур не совершил того же, что совершил один капитан французской фелюги XVIII века, который принял огни, зажженные пиратами на скалах Кориуэла, за путеводную звезду и разбился о рифы. Адмирал сэр Артур, возможно, и был слишком интеллигентен, чтобы сделать что-нибудь подобное, но море все-таки не было его домом.
Лодочный ангар был почти пуст. В нем была только старая прогнившая лодка с лопнувшим корпусом и мотором, напоминавшим кучу ржавого железа. Я искал не этого, а потому отправился в сторону дома. В одном из окон горел свет — в половине второго ночи. Окно находилось в той части дома, которая смотрела на море. Я добрался до него и осторожно заглянул внутрь. Небольшая комната, чистая, уютная, стены, беленые известью, дорожка на полу, огоны в камине. Дональд Макишерн, по-прежнему небритый, по-прежнему в той же рубашке, сидел в глубоком плетеном кресле и смотрел в огонь. Он смотрел в догорающее пламя как человек, которому больше нечего делать, как только смотреть на догорающее пламя. Я обошел дом, осторожно нажал на ручку двери и вошел.
Он услышал меня и повернулся,— не торопясь, как человек, которому уже никто не может причинить зла. Он глянул на меня, на пистолет в моей руке, перевел взгляд на висящий на стене карабин и снова погрузился в кресло.
— Кто вы такой, черт побери?
— Меня зовут Калверт. Я был здесь вчера,— я стянул с головы резиновый капюшон, он узнал меня.— Это оружие сегодня уже не понадобится вам, Макишерн. Впрочем, вы и вчера не сняли его с предохранителя.
— У вас наметанный глаз,—медленно произнес он.— Да и патронов в ружье не было.
— И за вами никто не стоял?
— Не понимаю, о чем вы говорите,— устало ответил он.— И вообще, чего вы хотите?
— Хотелось бы узнать, почему вы так плохо меня вчера приняли.
Я положил револьвер в карман,
— Кто вы такой?
Сегодня он выглядел еще более старым и совершенно сломленным.
— Я уже говорил вам: Калверт, меня зовут Филипп Калверт. А вам было приказано не подпускать к дому гостей, не правда ли? Сегодня вечером я задал несколько вопросов вашему другу Арчи Макдональду, сержанту полиции в Торбэе. Он сказал мне, что вы женаты. Только я почему-то нигде нe вижу миссис Макишерн.