Свидание в Самарре
Шрифт:
— О чем ты говоришь?
— Ты не соображаешь, что ли? Скажут, что он разозлился на тебя, потому что ты влюблен в Кэролайн.
— О господи, о чем ты говоришь, женщина? Инглиш был у меня в конторе вчера. Пришел меня повидать. Двадцать четыре часа назад он был у меня в конторе, и мы с ним разговаривали.
— О чем вы говорили?
— Долго разговаривать у меня не было времени. Я спешил на поезд в Нью-Йорк. Даже если нет беды, ты ее накличешь. Это все, что ты хотела сообщить?
— А разве не достаточно? Тебе что,
— Только чтобы пойти и заказать цветы, вот и все. Мне нравился Инглиш, и я, должно быть, нравился ему, иначе он не одолжил бы у меня деньги. Он не взял бы у меня и пятака, если бы я был ему не по душе. Успокойся, дорогая, не волнуйся по пустякам. В этом твоя беда. Тебе нечего делать, сидишь дома и волнуешься. Что тебе привезти из Нью-Йорка?
— Мне ничего не нужно. Но если ты будешь на Барклей-стрит, купи монсеньору шапочку. Я заметила сегодня утром, что ему нужна новая, и пусть это будет сюрпризом для него, но помни, монсеньору нужна пурпурная.
— Что я, не знаю, что ли? Ладно, куплю и пошлю от твоего имени. Еще что? Я спешу на завтрак.
— Больше ничего.
— Все остальное в порядке? — спросил он.
— Да, все в порядке. Поэтому я, пожалуй, повешу трубку. До свиданья, Гарри.
— До свиданья. — Он медленно положил трубку на рычаг. — Инглиш был настоящим джентльменом. Ума не приложу, из-за чего он это сделал? — Потом снова снял трубку. — Я хочу заказать цветы, — объяснил он.
Женщина стояла в ожидании, пока мужчина сдавал на вешалку пальто и шляпу. Она была высокой, светловолосой. Мужчина тоже был высокий, чуть сутулый, в превосходно сшитом костюме. Он взял ее за локоть и повел к крошечному столику напротив стойки бара. Они сели.
Чем-то занятый молодой человек прервал свои занятия, чтобы поздороваться.
— Здравствуй, Мэк, — ответил мужчина. — Мэри, это — Мэк. Мэк, познакомься с мисс Мэннерс.
Они улыбнулись друг другу, затем Мэк удалился, а мужчина повернулся к Мэри, объяснил ей, что Мэк — брат одного из владельцев ресторана, и спросил, что она будет пить.
— Мартини, лучше сухое, — ответила она.
— Два, — сказал мужчина, и официант ушел.
Они закурили.
— Ну, — сказал мужчина, — нравится вам здесь?
— Ничего, — улыбнулась она.
— Вот умница, — сказал он. — Откуда вы родом?
— Я родилась в Пенсильвании, — ответила она.
— Правда? И я тоже. Где? Я в Скрантоне.
— В Скрантоне? Нет, я не из тех мест, — сказала она. — Я выросла в городке, о котором вы и не слыхали.
— В какой части штата? Рядом с чем?
— Вы когда-нибудь слышали про Гиббсвилл?
— Конечно, слышал. И часто бывал там. Вы из Гиббсвилла?
— Нет, но поблизости. Из городка под названием Риджвилл.
— Я там бывал. Но лишь проездом. Кого вы знаете в Гиббсвилле? Вы знаете Кэролайн
— Я знаю его, — ответила она.
— А Кэролайн?
— Нет, я с ней не знакома. Я была знакома только с Джулианом.
— А я его мало знаю. И не видел их обоих уже давно. Так значит, вы из Пенсильвании?
— Ага.
— Мэри Мэннерс, — сказал он, — вы самая красивая на свете женщина.
— «Благодарю вас, мой добрый господин, — сказала она», — пошутила женщина. — Вы и сами мужчина что надо. Росс Кэмпбелл.
— Правильно. И буду, если вы поедете со мной сегодня.
— Сегодня не могу.
— Но на следующей неделе у меня не будет машины Эда.
— Возьмете напрокат. Я должна вести себя осторожно, Росс, и здесь нам не следует бывать. Сюда приходит Рифкин с приятелями и множество киношников. Они все бывают здесь.
— Поедем, пока машина при мне.
— Нет, ни в коем случае. На этой неделе не могу.
— Лют, дай пять долларов. Я должна мусорщику.
Заложив руки за голову, Лют Флиглер лежал на тахте, а его пиджак с жилетом висели на стуле рядом. Он полез в карман и от тонкой пачки денег отделил пятидолларовую купюру. Достав деньги, он встретился взглядом с женой, и она была благодарна ему за то, что он не высказал вслух их общую мысль: пока положение не прояснится, им, наверное, следует быть более экономными. Она вышла на кухню отдать деньги мусорщику и, когда вернулась в гостиную, спросила:
— Может, сделать тебе сэндвич, Лют? Съешь что-нибудь.
— Нет, не надо. Что-то не хочется есть.
— Да не беспокойся ты. Пожалуйста, не беспокойся. Увидишь, во главе поставят тебя. Ты знаешь больше других, и на тебя всегда можно положиться. Доктору Инглишу это хорошо известно.
— Ты уверена? Боюсь, он считает, что мы все там пьяницы. Я не хочу сказать ничего дурного про Джулиана, но ты же знаешь.
— Знаю, — подтвердила она.
Если бы принято было целоваться днем, она бы его сейчас поцеловала. Все это — мебель, дом, дети, она сама — вот о чем Лют беспокоился. Ей хотелось плакать, и она улыбнулась.
— Пойди сюда, — позвал он.
— О, Лют! — отозвалась она и, опустившись на колени возле тахты, сначала немного поплакала, а потом поцеловала его. — Мне так жаль Кэролайн. Ты, я…
— Успокойся, — сказал он. — Я получаю пособие от государства и могу найти десятки мест… — Он откашлялся. — По правде говоря, в этом-то и загвоздка. На днях я разговаривал с Альфредом П.Слоаном. Он звонил мне. Я хотел было рассказать тебе, но подумал, зачем тревожить тебя по пустякам. Так вот, я сказал Аль…
— Кто этот Альфред П.Слоан?
— О господи! Пресвятая богородица… Это президент «Дженерал моторс».
— А! И что ты ему сказал? — спросила Ирма.