Свидание вслепую
Шрифт:
— Ну и не парься.
Милли залпом допила остывший кофе и задумчиво посмотрела на Клайва.
— Значит, не будешь за ней ухаживать? Клайв откинулся на спинку стула и подмигнул проходившей мимо официантке.
— Не-а. Не буду. Несчастная девочка изо всех сил делает карьеру, не хочу подвергать ее риску. Кроме того, я опасаюсь, что в самый интимный момент она может брякнуть что-нибудь типа «наша физиологическая близость не может быть пролонгирована на текущий квартал ввиду полной нерентабельности и неликвидности»…
— Ты злой!
— Нет. Я добрый. Просто болтаю гораздо больше, чем среднестатистический парень
— Не напоминай. В воскресенье еду знакомиться с родителями.
— Удачи!
— Спасибо. То есть… к черту. До понедельника.
4
Грехопадение Хелен Стоун случилось в субботу. Причиной его стала самая обычная плохая погода — проливной дождь и сильный ветер.
С утра, как это и принято в английской столице, все было прекрасно. Ровно настолько, чтобы Хелен, вдоволь насмотревшись в окно, решилась на отчаянный шаг: пойти прогуляться по Лондону. Разумеется, для выхода в свет нужно было и одеться соответственно, и потому с полчаса девушка потратила на выбор наряда. Остановилась на широкой крепдешиновой юбке с индийским орнаментом и тоненьком трикотажном пуловере — все в оливково-зеленоватых тонах. С обувью дело обстояло хуже — у Хелен имелись только практичные, но раздолбанные черные туфли на низком каблуке, уже упоминавшиеся босоножки на каблуке очень высоком, кроссовки и осенние мокасины. После недолгой борьбы здравого смысла и дамской натуры победили высокие каблуки. Хелен строго заявила сама себе, что нужно тренироваться, а если ноги устанут — всегда можно сесть в автобус.
Сказать честно, в автобус ей захотелось минут через десять после выхода из дома. Одно дело ходить на каблуках по ровному полу офиса, и совсем другое — по неровной мостовой. Однако в тот самый момент, когда Хелен уже готова была сдаться, она случайно поймала на себе восхищенный взгляд симпатичного молодого человека — и дамская натура вновь воспрянула духом.
Она добралась до Пикадилли и пошла медленно и очень осторожно, в основном поглядывая себе под ноги, а не по сторонам, так что, положа руку на сердце, стоит заметить, что и во время этой прогулки красот Лондона она особенно не разглядела. Однако солнышко продолжало светить, вокруг было полно таких же, как и она, праздношатающихся и довольно симпатичных людей, голуби бродили прямо под ногами — и Хелен поддалась очарованию дня.
Солнце скрылось за набежавшими облаками, но девушку это не слишком напутало, скорее, обрадовало: в последние полчаса ей уже надоело щурить глаза. Она дошла до площади — и вот тут на землю обрушился холодный душ мощностью в миллион киловатт.
Потоки холодной воды ничем не напоминали воспетые поэтами летние ливни. Это были очень мокрые и крайне холодные струи, бившие по голове, плечам, ногам, превращавшие вас в мокрую тряпку, а вовсе не в нимфу вод…
Потом подул пронзительный ветер, и тут Хелен Стоун бросила на себя всего лишь один взгляд в ближайшую витрину. Из груди девушки вырвался жалостный писк, которого, впрочем, все равно никто не расслышал: во-первых, все бежали в разных направлениях, стремясь укрыться от непогоды, во-вторых, дождь буквально гремел по мостовой.
Было отчего пищать. В витрине шикарного бутика отразилась скорченная фигурка абсолютно мокрого гадкого утенка с обвисшими прядками
Хелен поступила именно так, как поступает большинство людей, попавших в эту неприятную ситуацию: ахнула и заметалась, подворачивая ноги на скользкой мостовой. Беда была в том, что все легкомысленные туристы уже удрали под крыши кафе и ресторанов, в крайнем случае — магазинов, и теперь по площади и прилегавшим улицам текла размеренная река черных зонтов — картина, вполне типичная для Лондона. Разобрать, кто именно из обладателей зонтов был преступником, Хелен не могла, а позвать полисмена ей в голову не пришло. Кроме того, она страшно замерзла и плохо соображала. Прекрасно начавшийся день заканчивался полной катастрофой, и Хелен Стоун едва удерживалась от слез.
В подземку ее не пустили, автобус закрыл двери перед самым носом. Таксисты на робкую просьбу отвезти ее туда, где она возьмет деньги, а именно — в Норвич, снисходительно хмыкали и уезжали. Ливень сменился бодрым и бесконечным моросящим дождичком, ветер несколько утих, зато температура снизилась градусов на пять.
Хелен Стоун предстояло пройти на высоких каблуках практически через весь город.
Выбора у нее не оставалось, так что она стиснула зубы — чтобы не стучали, обняла себя за плечи — для тепла и чтобы встречные не глазели на ее грудь, бесстыдно вырисовавшуюся под мокрым пуловером, и отправилась в дальний путь.
К шести часам вечера Клайв Финли закончил субботние посиделки с домашними, распрощался с мамой и тетушкой, уселся в свою пижонскую двухместную «феррари» василькового цвета и довольно медленно поехал по улице, раздумывая, куда бы ему направиться теперь. На выбор имелись клуб, дискотека, вечеринка у одного из оксфордских друзей, а также театры и прочая культурная программа.
Честно говоря, с наибольшим удовольствием он махнул бы за город или на Темзу, но начавшийся три часа назад дождь спутал эти планы, и теперь Клайв прикидывал, с чего начаты
По случаю дождя и субботы все трассы, ведущие в центр, были забиты, и молодой человек поехал в объезд, через Норвич. Миновав свой собственный офис и подавив извращенное желание зайти и попугать вахтера, он вырулил на широкую улицу — и увидел картину, достойную кисти художника с ярко выраженными взглядами социалиста. Картина эта могла бы называться «Юность у обочины» или, скажем, «Загубленная красота».
По тротуару, еле переставляя босые и грязные ноги, брела девушка, с которой потоками струилась вода. Юбка девушки превратилась в бесформенную тряпку, свисавшую с бедер, — очень, кстати, симпатичных и стройных бедер. Такая же тряпка, только еще более обтягивающая, облепила изящную спину и точеные плечики. Волосы мокрой девушки, по всей видимости, были когда-то светлыми и вьющимися, потому что теперь представляли из себя прическу «очень мокрый мелкий бес». В одной руке девушка несла пару туфель на высоких каблуках, другую руку прижимала к горлу, пытаясь сохранить остатки тепла.